Корреспондент НС и опытная сестра милосердия Ирина СЕЧИНА работала в Штабе помощи пострадавшим при храме Архангела Михаила в Крымске с 9 июля. Специально для НС она подводит итоги тех первых дней, когда свежие раны трагедии не позволяли вводить жесткие рамки порядка.
Длань Божия
Никогда бы не подумала, что стихийное бедствие это так страшно и опустошительно. Помню Цхинвал после войны. Затопленная половина Крымска – зрелище и ситуация страшнее, с моей точки зрения. После войны из полуразрушенного дома еще можно вытащить остатки утвари и родного быта. После того, как дом затопил грязевой сель, все, что вытащишь, все равно уже непригодно. У людей не остается ничего, только стоит в жарком мареве краснодарского солнца стойкий трупный запах.
Война убивает, но это понятно. Когда убивает вода, дождь, – это непонятно. За что, почему? Тема различных «гадов» и «врагов», предположения о коварных планах администрации, не утихали всю эту первую неделю в Крымске. Людям так, вероятно, легче.
Трупы
Все в городе говорят, что занижаются настоящие цифры погибших. Но тут есть некоторое нарушение понимания. Народ называет погибшими и тех, кого официально опознали, и тех, кто по определению администрации, «пропал без вести». Поток грязи, осев после своего смертоносного пробега, похоронил под собой всех, кого поглотил. Трупы не найденных людей и животных теперь останутся там до своего последнего разложения и соединения с землей.
Конечно, еще принимают заявки о сильном запахе, работы по откапыванию и вывозу тел еще ведутся, но уже понятно, что те, кто остался под слоем размытых саманных, то есть глиняных, домов, остались там навсегда. Мы звоним в службу, которая должна помогать с этим: «Здравствуйте. На улице Фадеева очень сильный запах». Ответа я не слышу, но понятно, что улице Фадеева придется потерпеть. «Может быть вам как-нибудь помочь?»… «Нет, простите, у нас волонтеры не привиты. Мы не можем вытаскивать останки».
Волонтеры
Женя ездит по бывшим переулкам так называемого Нижнего города на своей красной «Тойоте». Он приехал в Крымск сразу после трагедии. В кузове у него чаны с чаем, кашей и супом. «Горячий чай, горячий суп, горячий чай, горячий суп…», — для оповещения Женя пользуется мегафоном. Вымазанные в глине человеческие фигуры, перестают копаться в жиже. Переступая через грязевые озерки, больше похожие на зомби из американских фильмов, они идут, покачиваясь от усталости, к машине.
— Вы откуда?
— Храм Архангела Михаила, — отвечает Женя. – Хлеб возьмите.
— Спасибо вам.
Женя считает, что приставать ни к кому не надо. Люди спросят сами, что им нужно. И для этого случая в его машину перед выездом мы загружаем еще свечи, спички, зубную пасту, туалетную бумагу.
Из Дагестана прибыли 7 фур, по 40 тон каждая, самого необходимого из продуктов: сахар, мука, подсолнечное масло, рис, вода. Как все это разгрузить? Решили действовать авральным методом. Это когда все снимаются со всех дел для решения одной задачи. Но даже тогда людей для разгрузки не хватило. Тогда мы, координаторы, пошли в город. И военные, и МЧС, и казаки (один батюшка нам даже сказал, что он «человек православный и в казаков не верит») нам мягко отказали. Водители-дагестанцы, усталые с дороги, терпеливо ждали, когда мы разберемся со своими проблемами.
Около местного подразделения МЧС парк, в котором разбили свои лагеря волонтеры, прибывшие стихийно. Именно у них мы и нашли помощь. Может быть из-за их координатора, который сам был откуда-то с Кавказа, а может быть потому, что для этих ребят, целыми днями выгребающих из домов местных жителей сель и грязь в невыносимом трупном запахе, разгружать фуры было удовольствием.
Разгружали дружно, с песнями, а когда заканчивали очередную фуру, громко аплодировали и орали победным кличем.
Мародеры
Женин принцип, что надо раздавать все всем подряд, не работает. Народ взвинчен, устал и любой шаг воспринимает в штыки. Если раздавать бесконтрольно всем, то наглеют те, кто тащит мешки сахара на продажу на рынок, а у остальных начинается массовая истерика. «Да вы посмотрите, они мешками несут! Как вы это им позволяете! А еще Церковь называется! Там на улицах столько людей, которые дойти не могут, а эти тащут!» — кричат на добровольцев люди.
Но если раздавать в руки каждому, опять получается плохо. «Вот, кто ж такую очередь выстоит, да еще на жаре. Уж лучше бы так всем раздавали», — только и слышишь из толпы.
Похоже, наш штаб пользуется большой популярностью в Крымске. В шесть утра у ворот храма уже выстроились как минимум 150 человек. Шум, машины не могут развернуться, весь город уже знает, что вчера во двор храма разгрузили 7 фур из Дагестана.
Площадка во дворе, куда все это сгрузили, как раз перед открытыми дверьми храма. На его ступенях прохладная пустота. Война за муку и сахар ведется на дворе. При жарком лете, он как инеем покрыт тонким слоем просыпавшейся из некоторых мешков муки. Семь фур, чудом разгруженных за четыре часа, «ушли» за полтора.
Священники
В штабе МЧС сразу сказали: «Священники нам нужны». Штаб, расположенный в центре города, принимает на себя любые скорби и растерянность населения: у меня пропала кошка, дайте мне одеяло, где я могу записаться на комиссию. Все это, однако, не входит в ведение МЧС. Все приходится объяснять и разъяснять. Дежурный священник часто может погасить конфликт.
Вообще, в храм архангела Михаила, по призыву епархий и собственному почину приехало много священников. В храм везли много помощи, стали приезжать и волонтеры на своих машинах, чтобы загрузить все необходимое и развозить по адресам. Большую половину таких рейдов сопровождали священники. Все они в запыленных и просоленных рясах работали на передовой: разгружали и загружали машины, ездил по городу, раздавали еду и гуманитарку, отпевали и в храме и на кладбище, присутствовали на опознании в морге, ходили причащать в больницу и разговаривать с людьми в пункты временного пребывания. Часто такие разговоры заканчивались исповедью. Не заметить их было невозможно.
— Ребят, у вас есть крепкие сигареты? Дайте одну. – Во дворе морга батюшка стреляет сигарету у ребят из следственного комитета.
— Ты что, отец, куришь? – удивляются «следаки».
— Да что вы! – батюшка даже опешил. В порыве помощи ближнему он забыл, как выглядит со стороны его просьба. – Там мужику очень надо.
Мужик приехал вместе с женой из Санкт-Петербурга хоронить мать. Вещи остались на вокзале. Пока женщина поехала за вещами, батюшка помогает совершенно растерянному мужику организовать похороны матери. Ну и утешает, чем может.
Страх
Рассказывали, что одна старушка затащила своего парализованного старичка на крышу, а одна маленькая девочка пробила железной мясорубкой черепицу крыши, чтоб спастись и спасти свою семью. Все возможные и невозможные силы организма были задействованы для выполнения задач выживания. Так было страшно людям. Каков страх, каков выброс адреналина, таков и «откат». Реакцией на стресс стала тотальная расшатанность психики. Люди, как мембраны, настроенные реагировать только на негатив и отказ. Скажешь «подождите, мы сейчас расфасуем продукты, и потом вам все выдадим». Кричат «нам никто ничего не дает».
Туча нависла над городом. Я веду в больницу женщину. Надо решить проблему госпитализации ее мужа. Она все время испуганно оглядывается на тучу.
— Да не то это, Люб. Это просто дождь. Вот видишь, еще есть голубой кусок на небе. – приходится уговаривать ее, как ребенка.
В очереди на раздаче то и дело возникают стычки, кто сколько взял. Но, по сути, эти измученные люди просто срываются. Если их отвести в сторону, накапать валокордина и погладить по голове, они тут же начинают рыдать и рассказывать свое горе.
Ради спасения ситуации я решила удалять с территории штаба всех, кто хоть как-то повышает голос, потому что они становятся очагами хаоса и скандала. Штаб находится в храме и конфликтов нельзя допустить. Цыгане особенно настойчиво не хотят уходить. Закатывают яркие, образные сцены. Приходится им тихо, сквозь зубы, шептать «вон отсюда», и мягко теснить к воротам.
PS:
Сейчас в Крымск, в штаб помощи пострадавшим при храме архангела Михаила, приехала новая группа добровольцев, сестер и священников. Вовремя. Сейчас ситуация подготовлена к тому, чтобы упорядочить и наладить работу. Я, как доброволец, участвовавший в организации первых дней работы в Крымске, а когда-то — в организации такой же помощи в послевоенном Цхинвале, хотела бы поделиться своими соображениями о том, каких правил лучше придерживаться, если работаешь в зоне катастрофы на юге России, где особенный менталитет, который нельзя не учитывать.
Организатор должен быть мужчина. Там совершенно другие гендерные отношения.
В команде организаторов обязательно должен быть психолог. Он должен фиксировать опасные ситуации и предотвращать их до того, как случится беда. (У нас одно время работала доброволец-психолог Ольга. Она разбирала одежду. Но когда ее попросили побыть именно психологом, всем стало легче работать. Она была конфликтным менеджером.)
И самое главное. Надо постараться обеспечить именно адресную раздачу, и не раздавать помощь в штабе. Сначала надо по адресам высылать разведчиков, а потом составлять маршруты и развозить помощь. Для этого можно попробовать взять списки у местной администрации.
Остается только пожелать всем, чтобы таких дней, как в Крымске, больше не было.
Ирина СЕЧИНА
Версия для печати
Тэги:
Церковь
Общество
Священники
Горе
Смерть
Казаки
Благотворительность и милосердие
