Одинокое счастье

Вступление в брак делает россиян на 20% несчастнее, подсчитали российские социологи. Эксперты газеты «Коммерсантъ» объясняют это финансовыми проблемами, стремлением к личной независимости и тем, что люди не готовятся к вступлению в брак, не умеют быть мужем и женой, мамой и папой.

Питер Брейгель Старший. Сварливая жена — несчастье в доме, 1568

Все так, наверное. И расходов в семьях больше – особенно если есть дети; исследования, посвященные финансовому положению российских семей, отчетливо демонстрируют, что бедность тесно связана с детностью. И две зарплаты в семье – не блажь феминисток, а суровая материальная необходимость, и на женщину в семье поэтому ложится тяжелая двойная нагрузка – быть и на работе специалистом, и дома менеджером по ведению хозяйства, а это специальность трудная и неблагодарная: многие успешные женщины-специалисты чувствуют себя ничтожными недотепами среди непеределанных гор домашних дел.

И стремление к личной независимости есть. Сейчас постепенно начинают выходить замуж и жениться дети друзей, одноклассники и однокурсники дочери. Очень постепенно, медленно, неохотно. Зачем загонять себя в быт, ипотеку, финансовые проблемы и бесконечную, безнадежную пахоту, когда все еще молодые и веселые? Зачем утопать в пеленках, стирке и готовке, когда можно путешествовать по миру, ходить на концерты, сидеть с друзьями в кафе? Семья – это тоска, проблемы и занудство. Опыт друзей, которые недавно поженились, молодым это доказывает. Васька не разрешает Машке работать, говорит – сиди дома, я сам все обеспечу. Танька пилит Алешку, что он мало зарабатывает и вообще лузер. Сашка контролирует Соньку и обижается, когда она встречается с друзьями. И зачем это все? Зачем груз чужих тараканов в голове, материальных проблем, общения со всякими там ЕИРЦ – когда есть возможность жить легко и не заморачиваться?

Когда человек ввязывается в семейную жизнь, ему приходится сталкиваться с массой скучных и неприятных обязанностей. Подрастают дети, стареют родители - и надо общаться с системами здравоохранения, образования и соцобеспечения – или лезть вон из шкуры, зарабатывая деньги, чтобы как можно дольше с этими системами не связываться. Все это совершенно невесело. Жилищные проблемы решаются трудно; молодым приходится жить со старшими – а это опять ограничение свободы; влезать в ипотечное ярмо – опять ограничение свободы и необходимость всю жизнь ужиматься и отказывать себе во всем – развлечениях, путешествиях, отдыхе.

Кажется, что вступить в брак – это добровольно надеть ярмо на шею, а на руки и на ноги – кандалы. Одни обязанности и никакой радости. И в самом деле: радость, на которую рассчитывают молодожены, куда-то испаряется. И не потому, что проходит влюбленность и гормональное очарование, а начинаются скучные будни. А потому, что муж и жена не дают друг другу того самого, ради чего все и затевалось: принятия, понимания, безопасности, эмоциональной поддержки. Для того, чтобы поддерживать и принимать другого, надо самому быть зрелым человеком, а у нас все общество – подростковое, незрелое, только взрослеющее. Общество, где люди не умеют разговаривать друг с другом и слушать, заботиться друг о друге, где едва не всякое взаимодействие – силовое, с выяснением, кто должен доминировать, а кто подчиниться. Собственно, тут дело не в том даже, что жена должна убояться мужа своего и подчиняться ему по-домостроевски, а муж должен наставлять и воспитывать неразумную жену, чад, домочадцев, слуг и рабов, только без членовредительства.

А в том, что мало у кого есть вот этот опыт, как у толстовского Левина когда он, желая обвинить жену и оправдаться сам, вдруг почувствовал, что «он не может быть оскорблен ею, что она была он сам». Мы ведь с детства учимся «постоять за себя», переспорить, добиться своего, настоять на своем, отстоять свое – и забываем вот про этот опыт – что когда добиваешься своего, свое теряешь.

Рене Магритт. Влюбленные, 1928

Семейная жизнь, когда в ней нет эмоционального участия, поддержки, радости друг за друга – совершенно бессмысленное и убыточное мероприятие, и освобождаются от этого бремени со вздохом облегчения: никто больше не будет мозг выносить.

Нет, ты меня пойми! – нет, ты меня пойми! Нет, ты послушай! – нет, ты послушай! И самим не распутать эти тугие клубки болезненных эмоций, и к специалистам ходить не принято, и жаловаться никому нельзя – про то, что нет сил, нечем делиться, тянешь еле-еле – и все не так. Шкафчик прибил не так, посуду опять не помыла, ножи не те купил, ребенка опять к полуночи не уложила, на работе ад кромешный, дети двоечники и свинюшки… Все не так, все плохо, вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает… И постепенно рождается понимание: легче жить одному и одной, чем вот так вдвоем, скованным одной цепью, вечно браниться, ни в чем не находить понимания и пощады… Пусть мне будет материально трудно, пусть я буду одна – но мне никто не будет каждый день говорить, что я ничего не умею и ни с чем не справляюсь. Пусть я буду сволочь, пусть я бросил семью, пусть мне никто не гладит рубашек и не готовит ужин – но я больше не буду каждый день видеть эту кислую недовольную рожу…

Нету этого умения – обсуждать спокойно, уступать, искать компромиссы. Есть - давить, требовать, орать. Или – плакать и терпеть. Как-то так фатально навыки давить и терпеть в семейной жизни становятся определяющими и в супружеских, и в детско-родительских отношениях.

Семья очень часто – поле тяжелых эмоциональных побоищ, а иногда и эмоциональных фейерверков. Или, наоборот, полного эмоционального штиля. Как электричество в обветшавшей дачной сети – то отключится, то зашкалит так, что пробки полетят. То еле тянет, кастрюля воды час закипает. Ни то, ни другое не дает ровного тепла, не может служить постоянным источником энергии, не дает силы жить и справляться с бытовыми неурядицами, бременем проблем.

А если так – тогда в самом деле легче отключиться от такой сети и ходить с персональным аккумулятором – худо-бедно, но все про него понимаешь и до поры – до времени можешь рассчитывать на собственные силы.

И все это – при полной неуверенности в завтрашнем дне, в том, что у тебя будет работа, что ты не заболеешь, а если заболеешь, то найдешь хорошую больницу или способ вылечиться, что дети выучатся и получат хорошую специальность и хорошую работу, что ты не останешься без крыши над головой, что сможешь выплачивать кредиты…

Как будто идешь по веревочке над пропастью – и тащишь на себе при этом стиральную машину, шкаф и связку упирающихся и скандалящих родных. Одному как-то проще.

Скверное такое, усталое, одинокое счастье.

Ирина ЛУКЬЯНОВА

Версия для печати

Тэги: Любовь  Брак  Одиночество