Воскресное Евангелие: За что пострадали Вифлеемские младенцы?

В этом году чтение о невинно убитых царем Иродом вифлеемских младенцах будет звучать дважды с интервалом всего в два дня. Сегодня, в день их памяти, и 13 января, в Неделю по Рождестве Христовом. О чем говорит нам Евангелие и почему Бог допускает страдания и смерть, размышляет протоиерей Феодор БОРОДИН

Избиение вифлеемских младенцев. Роспись собора монастыряря прп. Дионисия на Афоне. Сер. XVI в.

«Когда же они (волхвы) отошли, – се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его.

¹⁴ Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет,

¹⁵ и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего.

¹⁶ Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов.

¹⁷ Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит:
¹⁸ глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет.

¹⁹ По смерти же Ирода, — се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте
²⁰ и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца.

²¹ Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву.

²² Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские

²³ и, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется».

( Мф., 4 зач., II, 13-23 )


Комментирует протоиерей Феодор БОРОДИН, настоятель храма Космы и Дамиана на Маросейке:

– В Евангелии воскресного дня, который называется Неделей по Рождестве Христовом, — несколько важных тем. Первая: бегство святого семейства в Египет. Иосиф ночью, во сне, получает от Ангела наказ бежать в Египет. Бежать немедленно, с Богомладенцем и Богородицей в другую страну, когда из транспортного средства — один осел, никаких запасов в дорогу и полное понимание, что всем троим грозит смертельная опасность. Тому, кто знает, что такое — собрать новорожденного, чтобы куда-то уехать, проблемы праведного Иосифа будут отчасти понятны. Но Иосиф не колеблется, потому что Ангел уже однажды разрешил его сомнения, когда Иосиф хотел отпустить свою обручницу Марию, потому что подумал, что Она согрешила. Теперь он принимает повеление Ангела как Божию волю, и без промедления ей подчиняется. Подчиняется Иосифу и Дева Мария, хотя у нас и может возникнуть мысль: почему не Ей, только что родившей Богомладенца, явился Ангел с предупреждением об опасности? То, что Ангел явился именно Иосифу, есть несомненное указание на необходимую иерархию в жизни. Потому что оберегать семью, отвечать за ее безопасность призван отец, муж. Иосиф понимает, что смысл его жизни — служить тем, про кого он до конца сам не знает, кто же Они? Но он уже верит, что это самое главное, для чего его призвал Бог. Иосиф послушен Богу. А Мария послушна Иосифу, она не высказывает вполне здравых опасений, как это он решился идти ночью, не успев собраться в путь, опасный даже для вооруженного отряда, не то, что для старика и Девы с Ребенком. Она просто берет Младенца и идет за ним. В послушании начинается и жизнь Самого Господа с Его первых дней: рождения в хлеву, где скот и навоз, бегства по ночным дорогам от царя-Ирода, послушании Иосифу и Матери, которые порой обращаются с ним как с обычным отроком (см. Лука 2:41-51).

В самом Египте, по мнению многих комментаторов, их ждала уже более спокойная жизнь: в то время Египет был местом, где жили изгнанники-евреи, бежавшие от еврейских властей. Они селились диаспорой и помогали друг другу. И хотя и Египет, и Палестина были под властью Рима, они враждовали друг с другом и именно в Египте проще было найти «политическое убежище».

Но вот умер Ирод, искавший смерти Младенца-Христа, и пришло время возвращаться в землю Израилеву, о чем снова возвестил Ангел. Но где именно поселиться? Извещений от Господа на этот раз нет. Нет никаких прямых указаний. Как понять, где будет безопаснее Марии с Младенцем, и как понять — насколько это будет в воле Божией? Эти вопросы открывают новую тему в этом отрывке: как человеку понять волю Божию и как принять решение, когда она неясна? И опять примером нам служит Иосиф, который принимает решение в свободе, но исходя из предыдущего опыта глубокого послушания Богу. Он размышляет, что в Иерусалиме, где царствует сын Ирода Архелай, и близком к нему Вифлееме может быть по-прежнему опасно, а ведь только недавно от похожей опасности уберег его Господь. И потому он «убоялся» туда идти и решает поселиться подальше от царей и столиц. Уже в Ветхом Завете в притчах Соломоновых есть такие слова: «Благоразумный видит беду, и укрывается; а неопытные идут вперед и наказываются» (Пр. 22:3) Иосиф «убоялся», но не за себя, а за тех, кто был ему дороже себя — Марию и Младенца. И поступил мудро, а «мудрый» в ветхозаветном контексте значит не «очень умный», а праведный, тот, кто исполняет волю Бога. А значит, мудрый тот — кто знает, когда надо уклониться от беды, а глупый — не знает и сам наказывается. А знает мудрый потому, что привык слушаться Бога, а неопытный — не привык.

Иосиф выбирает тихий малонаселенный Назарет, где жили земледельцы и ремесленники, значит, можно было прокормиться, а Иосиф был, по преданию, плотник. Главным мотивом его выбора были безопасность семьи и ее обеспечение. И этот выбор совпал с волей Божией, потому что, как пишет евангелист Матфей, «сбылось реченное через пророков, что Он (Христос — прим. Ред.) Назореем наречется (Матф.2:23). Слово «Назорей» обозначает не только жителя города Назарета (которого можно было назвать и назорей, и назарянин), но и человека, давшего обет Богу, которого также называли «назорей», что по древнееврейски называлось словом «нацар».

Но ведь, Господь, конечно, мог бы покарать Ирода намного раньше дней его смерти, и тогда Иосифу нечего было бояться, почему же Бог этого не сделал?

Когда мы размышляем о судьбах человека, семьи, народа, общества, Церкви, эти вопросы также встают пред нами. Когда время убояться, а когда — пойти на крест? Мы видим, что бывает время, когда праведные, угодные Богу люди, носители истинного учения о Боге угнетаются, а зло оказывается как бы сильнее. Праведники могут молиться, но не получают просимого у Бога. И эта тайна приоткрыта в словах Соломона: «Есть праведники, а дана им участь в меру деяния нечестивцев, И есть нечестивцы, а дана им участь в меру деяния добрых (Экклесиаст, 9:14). Промыслом Божиим бывает так, что жизнь праведников или людей, стремящихся к праведности, строится вокруг злодеяний нечестивого, вокруг проявлений его свободы. Прежде всего, это сбылось на Самом Праведнике, который взял Себе участь в меру деяний нечестивых людей: Ирода, Пилата, фарисеев, книжников… Это тайна, до конца которую понять человеческий разум не может.

И мне кажется, что это такое испытание, когда нужно принять самостоятельное решение, не имея четкого уверения, что есть воля Божия, рано или поздно ждет любого христианина. Так Господь учит нас свободе. Например, как принимал решение митрополит Сергий (Страгородский), когда размышлял: подписывать или нет Декларацию 1927 года? Когда он был поставлен перед фактом либо полного уничтожения Церкви, либо зыбкого соглашения с безбожной властью. Разве не сказал Сам Господь в Евангелии: «Созижду Церковь Мою и врата ада не одолеют ее» (Мф.16:18). И вот перед митрополитом Сергием встал вопрос: когда человек может требовать от Бога чуда, а когда должен сам принять решение, если воля Божия не извещается прямо? Имеет ли он право обречь на расстрелы, ссылки и мученичество еще остающихся на свободе священников своей бескомпромиссностью? Может ли он, отказываясь подписать Декларацию, фактически все храмы истинной Церкви отдать таким образом обновленцам? Только Господь знает, как тяжело и страшно было ему принимать решение. Получал ли он от Бога ответы или нет? Мы этого не знаем. Но и в нашей жизни, пусть в другом масштабе, порой приходится делать очень серьезный выбор.

Когда мы приходим в Церковь, воцерковляемся, когда мы молоды естественной или церковной молодостью, нам кажется все просто. Проведя 15-20 лет в Церкви, начинаешь понимать, что прямых или готовых ответов на многие сложные вопросы часто нет. И человек должен, помолясь, принять решение, исходя из своей свободы, и потом нести за него ответственность. Я видел, как трудно приходилось людям, которым надо было принять решение, связанное с болезнью близкого, когда человек десять лет на АИК (аппарат «искусственное сердце-легкие»), вылечить его нельзя, и от вас требуют письменное согласие на отключение аппарата. Или решения, которые мне, как священнику, приходилось принимать во время работы в канонической группе при Епархиальном совете Москвы, куда обращаются по поводу разводов, вторых браков и отпеваний самоубийц. И нет прямых указаний, какое решение может быть правильным, ведь каждый случай уникален, и за каждым — судьба. В эти моменты мне было просто страшно. Например, по канонам нет причины, чтобы счесть брак распавшимся, а брака — и это видно и понятно — больше нет. Или самоубийства: где грань, за которой начинается сумасшествие, когда человек может быть отпет в храме как «умалишением наложивший на себя руки», и страшной болью, от которой мутится сознание, и которую никакими обезболивающими нельзя облегчить? Так по мере взросления Господь отнимает у нас учебники и ставит сложные вопросы, открывая нам подлинную духовную реальность. Но, прежде чем научиться свободе, мы должны научиться послушанию и горячей молитве.

И, наконец, третья тема этого воскресного чтения — убиение вифлеемских младенцев — подводит к вечному вопросу: почему страдают невинные? Почему умирают дети? Где справедливость? На этот вопрос, многажды задаваемый, однажды Антонию Великому был дан ответ Самим Господом: «Антоний, это суды Божии, а ты внимай себе», то есть занимайся своей жизнью, потому что много ты понять еще не в силах. Это было сказано великому подвижнику, аскету и созерцателю, которому являлись ангелы, молитва которого исцеляла безнадежных, воскрешала мертвецов. Но и он не в силах был понять то, что понятно только по ту сторону вечности, когда прекратятся всякие «земные мудрования». Именно на вифлеемских младенцах исполнились слова Соломона: «Есть праведники, а дана им участь в меру деяния нечестивцев». Дана кем? Богом. Но для большинства людей, даже христиан, их земная жизнь — тот центр, вокруг которого все вращается, а смерть — горе. Мало тех, для кого, как для ап. Павла, жизнь — Христос, а смерть — приобретение. Поэтому ответы есть, но понять, тем более принять их мы можем лишь там и потом, а здесь, на земле, мы их не вмещаем, и не только убийство невинных детей, но и страдания их земной жизни. Если поехать в какой-нибудь дом малютки для детей-инвалидов, эти вопросы моментально вскипают в сердце: за что, почему?

Но если вспомнить слова ап. Павла о том, что ему нечем хвалиться, кроме креста Христова (Ср. Гал.6:14)., то есть кроме страданий, то мученичество вифлеемских невинных младенцев (которых уже во II-III веках почитали святыми) могут дать нам надежду, когда, на исходе нашей жизни, оглядываясь назад, и мы найдем то, что созвучно кресту Христову в своей судьбе — наши страдания. Больше, наверное, мы ничего представить в свое оправдание не сможем, ничем «похвалиться» не сможем, потому что все наши добродетели отравлены грехами, тщеславием и т.д., а вот страдания, которые мы понесли, — это то, что может стать нашей похвалой перед Богом. Так в полноте дана похвала от Бога и Вифлеемским младенцам. Ведь Господь им дал самое большее, что Он приготовил для человека: Царство Небесное. А их страданиями, может быть, была и будет спасаема не одна еще душа, которую страдания невинных не оставят в тупике, не озлобят, а отвратят от злобы этого мира.

И конечно, в эти дни воспоминания Вифлеемских младенцев (а это же чтение читалось и восьмого января, в Собор Пресвятой Богородицы), мы не можем не думать о тех сотнях тысяч детей, которые убиваются во чреве. Почему-то у людей неверующих первый вопрос, который, как они сами говорят, мешает им верить: если есть Бог, почему же страдают дети? Но следующий пункт: свободу абортам, это наше право. Почему-то всегда это соединяется. И наоборот, когда для человека Бог — не абстракция, когда уже есть отношения с Богом как с Отцом, есть опыт любви, вопросы о страданиях невинных все меньше возмущают ум — при том, что и ответов точных не получено. Но есть опыт доверия Богу. Такой человек просто идет в детский дом и помогает невинно страдающим младенцам.

Версия для печати

Тэги: Евангелие