На Главную E-mail
       
 
Нескучный сад 5-6 (88)
 
 
Архив по номерам   Редакция   Контактная информация
   

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Нескучный сад - Журнал о православной жизни
+7 (495) 912-91-19
 
 
 
Разделы сайта
 
Дополнительно:
 Фраза полностью
 Любое из слов
 Во всех полях
 Только в заголовках
 
  Семья и личность 9 (80)'2012

Нырок в глубину и путь наверх


Версия для печати
19.09.12, 08:30

То, что может делать эта женщина, не укладывается в голове: она ныряет без акваланга на глубину 100 метров, может задерживать дыхание на восемь с лишним минут, плавала с полярными китами в Белом море при температуре воды минус два градуса… О глубине, страхах и Православии — чемпионка мира по фридайвингу, нырянию без акваланга на задержке дыхания, Наталья АВСЕЕНКО.

Фото Кэриан Хиббс

— Вы начали заниматься фридайвингом в 2004 году, а в 2006-м стали чемпионкой мира. Как можно было за два года достичь таких результатов?

— Я «водный» человек с детства, занималась плаванием, плавала даже за юношескую сборную Советского Союза. Увлекалась дайвингом. Потом у меня случилась сложная ситуация в жизни, казалось, что выход можно найти, только если круто что-то поменять, а тут еще украли дорогое дайверское снаряжение, — в общем, я решила заняться фридайвингом. Моя мама, которая еще не знала, что это такое, сказала: какое счастье, ты больше не ныряешь с аквалангом, ты плаваешь, смотришь на рыбок — как это здорово! Позже они с папой, узнав, что такое фридайвинг, конечно, очень переживали за меня, но сейчас привыкли и доверяют мне.

Сначала мне не очень нравилось этим заниматься, я даже думала бросить. А потом случился мой первый глубинный нырок на 40 метров, и то, что я почувствовала и пережила во время него, было удивительно. Мне показалось, что на тот момент это некий отличный инструмент, с помощью которого можно здорово работать над собой.

Задержка дыхания, фактор глубины — все это действует на тебя так, что обмануть себя, убежать от себя невозможно. У нас же много внутри всяких страхов. И вдруг, когда ты готовишься к нырку, эти страхи начинают, как тараканы, выползать. И хотя у меня всегда было стремление разбираться с собой, я вначале оказалась к этому не готова.

Потом в какой-то момент мое спортивное прошлое дало о себе знать, я почувствовала, что у меня начинает что-то получаться, появился спортивный азарт, желание что-то доказать, прежде всего, наверное, самой себе, все это подхватило меня, но потом мне пришлось очень быстро от этого отказываться, потому что во фридайвинге нельзя соревноваться с собой, с глубиной, с соперником. Здесь главная тема — не спорт, не соперничество, а принятие. Приятие окружающей среды, принятие себя.

А что касается результатов — так быстро все получилось, потому что мы попали на момент, когда фридайвинг только начал возрождаться. Он существовал, конечно, давно, но в конце девяностых начал активно развиваться. На тот момент, когда в 2004 году я этим занялась, рекорды бились буквально каждый месяц.

Но когда втягиваешься в процесс и от соревнования к соревнованию бьешь рекорды, ты постоянно хочешь еще, дальше, больше… И когда я почувствовала, что я в гонке, я поняла, что надо с этим что-то делать. И я перестала участвовать в соревнованиях и устанавливать рекорды. Сейчас я могу глубоко нырнуть в своей дисциплине, но я ныряю для себя. На самом деле фридайвинг для меня — это творчество.

Мы сейчас делаем книгу о взаимодействии человека и воды — потихонечку собираем фотографии, пишем тексты. У нас 12 проектов — будем нырять в разных уголках России. К сожалению, фридайверы из России бегут нырять в другие страны. А у нас ведь есть потрясающие места!


— Зачем это надо — нырять так глубоко, да еще без акваланга?

— Знаете, там внизу — очень хорошо. Там очень тихо. Там прекращается постоянный внутренний диалог в голове, который мы обычно ведем, нет этой бушующей обезьяны, которая в нас постоянно прыгает с ветки на ветку. Там состояние здесь и сейчас, когда ты чувствуешь себя частичкой огромного мира. Я не знаю, почему наверху этого не происходит. Там не хочется дышать (в условиях очень большого давления кислород из сжатых легких переходит в ткани, и потребности в нем организм не испытывает. Конечно, этот процесс кратковременный. — Прим. авт. ).

Но сейчас я ныряю не за состоянием. Я предпочитаю жить в состоянии, а нырок — это то, с помощью чего я выполняю какую-то работу, решаю какую-то задачу. Раньше я думала, что через это я учусь быть в состоянии, а сейчас я поняла, что для этого совсем необязательно нырять.

Наверное, у меня такой путь — через воду. Фридайвинг был кусочком этого пути. Сейчас мой путь в другом — в Православии. А фридайвинг — это моя работа. У меня школа — люди, которые хотят научиться правильно нырять на задержке дыхания, приходят, проходят базовый курс, я стараюсь сделать это максимально эффективно для них, максимально безопасно.

И интересно, что очень многие мои ученики приходят к вере. Нет, я никому ничего не навязываю, я не кричу о своей вере — потому что это не от ума. Нет, они сами. Они просто в какой-то момент доходят до понимания того, что человек как человек ограничен, но, если он принял в свое сердце что-то кроме тезиса, что человек может все и человек — это звучит гордо, возникают какие-то совершенно другие вещи, и многие ребята вдруг мне говорят, что кто-то крестился, исповедался, захотел поехать в храм на причастие.

Борьба и принятие

— Вы где-то писали, что, когда страховали одну из известных западных ныряльщиц, рекордсменку мира, видели у нее перед нырком в глазах ужас и страх смерти. Зачем совершать над собой такое насилие?

— Да, иногда человек в состоянии ужаса уходит вниз. Ради результата, славы, рекорда, даже ради того, чтобы стать лучше, самым первым, самым глубоким, — все это для меня не очень понятно. У меня такого состояния не было. Бывала неуверенность перед нырком — когда я была неопытная, я все равно продолжала нырять, и наломала много дров. Потом я поняла, что, если такое состояние возникает, надо просто отдыхать, уходить на несколько дней от воды, и это проходит. Ни в коем случае нельзя перегибать палку, надо из того, что ты делаешь, извлекать пользу, а не совершать насилие над собой. Можно идти к результату через борьбу, а можно — через принятие. Это просто другое отношение к тому, что ты делаешь. Потренируйся побольше, и это ощущение само придет.

— У вас бывали случаи, после которых вы боялись нырять?

— Да, например, однажды я страховала одну очень известную ныряльщицу, американку, которая решила установить национальный рекорд в одной из дисциплин. Мне сказали: не волнуйся, нырнешь на 10 метров, встретишь ее, вместе вернетесь. Я даже воздуха толком не набрала. Нырнула — а ее нет и нет, я на 15 метров спустилась, висела там долго, устала уже очень, потом на 20, потом на 25, вижу — она идет, и чувствую, что с ней что-то не то. И вот мы с ней равняемся, она видит мои глаза — и теряет под водой сознание. 25 метров — это негативная плавучесть, это значит, что, если ее не подхватить, она уйдет вниз, а она такая большая тетя, под 90 килограммов. Я ее вытащила на поверхность, все хорошо закончилось. Но после этого я надолго перестала нырять, у меня появился страх. Страх, что это очень большая ответственность перед другими. Я поняла, что люди, которые меня страхуют, никогда не должны сталкиваться с подобной ситуацией, потому что это наносит огромную травму.

— А когда вы плавали с белухами подо льдом без гидрокостюма и опровергли этим все медицинские гипотезы (ведь считалось, что человек через пять минут такого купания умрет, а вы пробыли в воде минус два градуса десять минут) — это было на грани возможностей?
Фото Виктора Лягушкина

— Эта история меня многому научила и вообще была для меня переломной. Да, это было на грани возможностей, хотя я много тренировалась, закалялась перед этой поездкой на Белое море (я всегда боялась холодной воды, плюс у меня были больные почки, но поплавать с белухами в их среде обитания — это была мечта с детства). Я преодолевала себя, особенно в последний день, когда уже была накоплена усталость. Это было страшно, было опасно. У меня, например, замерзали глаза, огромный прожектор я видела, как тусклую лампочку, и вообще могла ослепнуть. Но я не могла отказаться, потому что много людей в этом было задействовано, все уже подготовили, фотограф и оператор (в теплых гидрокостюмах, но все равно) уже под водой, а я понимаю, что не могу зайти в воду. Организм не слушается, врач говорит — все, плевать на все, хватит. А я сижу перед майной (широкая прорубь. — Прим. ред. ) и молюсь, читаю «Отче наш…», прошу помочь, понимаю, что сама я ничего не могу. И вдруг ощущение такое — иди, сейчас все будет хорошо. И я иду, и все получается.


Я потом уже поняла, что меня там каждую секунду Господь буквально ладошкой прикрывал. Но я совершенно была дурочка, и этого всего не понимала, и пыталась показать человечеству, что человек может очень много! На самом деле человек без Бога ничего не может. И это был тот момент, когда внутри меня сломилась моя самость… И это был первый шаг к вере.

Я крестилась в 16 лет очень осознанно, но потом ушла от Православия в сторону, по буддизму шаталась, по йоге всякой, и как раз вот этот эпизод в моей жизни был тем моментом, когда мне просто сказали — хватит блуждать, давай уже обратно… И потихоньку после этого меньше чем за полгода я вернулась. Это было удивительно.

Господь послал мне человека, который мне в этом помог. А дальше обстоятельства так сложились, что я уже не могла отступать. Поняла, что надо делать этот шаг, и все. Вот это было страшно. Потому что надо было исповедоваться за 20 лет и признать, что ты этого совершить больше уже не имеешь права. Блуд, например. Все свободной жизнью живут, а я вдруг почувствовала, в чем фишка-то, в чем суть этого греха. Но я знаю на самом деле очень мало, я сейчас стараюсь больше читать, я упиваюсь книгами святых отцов, Писанием — всем, что прошло мимо.

А это ныряние с белухами показало, насколько надо сильно ценить жизнь, использовать ее, чтобы душа взрослела, а не рисковать. Уроки можно и без этого получать.

— Считается, что йога и Православие — вещи несовместимые. Как вы относитесь к йоге после прихода в Православие?

— По-другому. Давайте так: йога — это целая система. У нас сейчас под йогой понимают лишь одну ее часть — хатха-йогу — физические упражнения. Если же рассматривать йогу как систему, то она и Православие — взаимоисключающие вещи. Поэтому, после того как я вернулась обратно в Православие, мне не нужны уже никакие другие ценности. Зачем? Зачем мне яма и не яма, если у меня есть все?

— Но есть мнение, что нельзя заниматься фридайвингом и не заниматься йогой, потому что не научишься правильно дышать…

— Нет, это ерунда. Можно, не входя ни в какую йогу, научиться задерживать дыхание надолго — тренировками.

— А то, что вы можете недоступное почти никому, например, задерживать дыхание больше чем на восемь минут — это какие ощущения вызывает?

— Честно, в том, что я делаю, нет ничего экстраординарного. Просто люди не пытались это делать, а я попыталась. Но для меня очень важно, делая что-то, делать это с наполнением. Если я задерживаю дыхание — я наполняю этот процесс, делаю это ради чего-то. Если пишу — то оно вот пишется, просто душа льется, и все. Очень важно делать то, в чем душа может вылиться. Это, наверное, творчество?

— Вы привыкли по жизни двигаться вперед, причем большими шагами. И вот вы пришли в Православие, в котором можно бесконечно двигаться. Но недавно один священник говорил, что сейчас большинство людей, приходящих в Церковь, вначале делают рывок, а потом останавливаются и почти всю оставшуюся жизнь топчутся на месте. Вас не смущает, что, привыкнув везде добиваться больших результатов (в том числе и в йоге, кстати), в Православии вы можете оказаться «застрявшей на одном месте»?

— А у меня есть какие-то варианты? Нет, меня это не пугает… Я знаю, что просто надо очень искренне, очень честно стараться жить, каяться… Я очень сильно чувствую, как многое меняется во мне после каждого причастия. Конечно, только первый год идет, как я начала ходить в церковь, причащаться, и мне говорили о том, что первый год будет все так быстро, легко… Но я не боюсь, нет… Если Господу будет угодно потоптать меня на месте, значит, буду топтаться на месте …

Знаете, без пафоса, я только сейчас начинаю немножечко понимать, что значит любить человека. Я всегда была очень открытой, ориентированной на людей, но только сейчас начинаю понимать, о чем это. Я начинаю чувствовать, как мы все связаны. Очень сложно полюбить другого, сострадать ему всем сердцем. Но я очень стараюсь научиться этому. И я так счастлива, что начинаю чувствовать в сердце тепло, что оно начинает жить.

О дружбе с акулами

— Вообще по профессии вы ведь культуролог, доцент кафедры Межкультурных коммуникаций, преподавали в МГУ. Где применяете свои профессиональные навыки?

— Сейчас я занимаюсь этим в прикладном смысле — деньги этим не зарабатываю, теперь это мое хобби. Собственно, чем занимается специалист по межкультурным коммуникациям? Это не просто переводчик, который лингвистически правильно переводит, это тот, кто еще и культурные контексты совмещает (ведь иногда японцу, представителю коллективистской культуры, где люди созерцательные, любят молчать, и американцу, человеку культуры индивидуализма и соперничества, не так просто договориться без такого посредника).

Вообще межкультурная коммуникация у меня не прекращалась никогда, потому что наша фридайверская среда очень поликультурна — за одним столом могут сидеть японец, новозеландец, бразильянка.

Иногда меня просят помочь с переводом, я с удовольствием это делаю. Например, сейчас перевожу чудесную книгу «Бризиология» (о дыхании) датчанина, медика и биолога Стига Сивиринса. Он написал ее на датском языке, потом она была переведена на английский, с английского переводчик тупо перевел ее слово в слово на русский — и она стала нечитабельной. Русскоязычный человек ее довольно быстро отложит в сторону, скажет: тут все какое-то чужое. Моя задача — сделать так, чтобы человек взял эту книгу и сказал: о, так это же про нас.

Не так давно меня пригласили в Южную Корею на конференцию — в моем заныривании к белухам они увидели много ценного материала. И я отправилась туда, будучи tabula rasa, я решила, что не буду ничего специально читать о Корее, изучать, как следует себя вести, чтобы не попасть впросак, я решила — буду ориентироваться на местности, использовать свои знания и навыки, а главное — свое открытое сердце. И знаете, все сработало. Они приняли меня, мы стали большими друзьями.

Человек и вода — это тоже межкультурная коммуникация. Потому что есть ценности, свойственные жителю суши, а есть ценности воды: расслабленность, текучесть, гибкость, принятие, отсутствие агрессии.

— Вы с акулами встречались, когда ныряли? Налаживали с ними межкультурную коммуникацию?

— Да, акул я встречаю очень часто. Когда я только начинала нырять, думала, что, если встречу вдруг акулу, страшно испугаюсь. А когда я ее действительно встретила — у меня такой восторг был! Акулы — удивительные создания. Ты не воспринимаешь их под водой как каких-то захватчиков, которые тебя покусают. Это существа совершенно гармоничные, очень красивые, и встретить их — огромное счастье. Так же как и дельфинов, которые, кстати, очень любят приплывать к фридайверам. Вообще, если в океан приходишь без агрессии, как часть этого мира, то он, как правило отвечает тебе тем же: дружбой и сотрудничеством.

— Но были же случаи, что акулы нападали на людей.

— Надо довести животное, чтобы оно проявило агрессию. С акулой, которая покалечила людей в Египте, я встречалась за две недели до того, мы с ней вместе всплывали, она просто плыла со мной рядом. Она была очень примечательная — крюк справа и верхний плавник подрублен. А когда уже по телевизору показали, как ее распотрошили, я поняла, что это была она. Их просто прикармливали мясом, плюс была очень высокая для этого времени года температура воды, возможно у акул началась пищевая лихорадка, но спровоцировали их сами люди.

Обнуление

— В какой-то публикации вас назвали самой бесстрашной. Вы согласны?

— Нет конечно... Я только что вернулась со съемок передачи «Форт Боярд», участвовала в одной из команд. Там сначала мы отвечали на 120 вопросов, психологи вычисляли, какие у кого фобии, а потом в соответствии с этим нам доставались испытания. Мне повезло: мне досталось только одно испытание, которого я боялась. Там все построено на том, что человек преодолевает страх. Это не издевательство. Это возможность освободиться от этого страха, пережив его и поняв, что страх-то ведь был надуманный! На самом деле источник страха — это результат какого-то переживания, о котором мы даже вспомнить иногда не можем.

Я боялась змей. На «Форте Боярд» испытания с ними мне не достались, но уже после съемок кто-то из съемочной группы принес вечером в ресторанчик несколько небольших полозов. И вот я впервые в руки взяла змею — она оказалась такая приятная на ощупь, теплая. И я подумала: сколько надуманного внутри меня всего сидит. Теперь я змей не боюсь.

Я боялась холодной воды. В детстве я вообще воды боялась — очень хорошо помню, как в шесть лет папа меня учил плавать, и я никак не могла опустить лицо в воду.

Я выяснила, что боюсь замкнутого пространства. Надо преодолевать это. Кстати, в следующем нашем проекте, в сентябре, я буду погружаться в Ордынскую пещеру в Пермском крае — одну из самых красивых пещер мира. Здесь будет надголовная среда, будет темно, вода всего четыре градуса… Но там все будет безопасно: будут страховать специальные дайверы, будут места, где я смогу всплыть и подышать. Но все это не главное. Главное — пещера очень красивая. Очень хочется сделать там фотопроект для нашей книги.

Конечно, можно страх преодолеть, а можно, наоборот, травму усугубить. Все зависит от степени готовности человека преодолевать. А преодолевать это можно, только внутренне улыбаясь, с молитвой и открытым сердцем. Знаете, когда у меня были установлены рекорды, это были ситуации, когда физически это было невозможно. Шли соревнования, а я болела, у меня была сильнейшая простуда, и я не то что нырнуть и компенсировать давление в ушах не могла, я не могла даже голову опустить вниз. И вот я лежу на воде и думаю: «Ну попробую, будь что будет. Даст Господь — нырну, не даст — не нырну, мне все равно. Не в этом суть. Если что, в любой момент вернусь обратно». Я тогда о Боге не знала толком, но, видимо, душа неосознанно отдавала себя в Его руки — и все происходило! Вот это обнуление, наверное, это и есть смирение? Нет тебя, есть только твоя душа, которая перед Его глазами, и Он видит ее, видит все твои страхи, и ты отдаешься, вверяешься полностью Ему. На самом деле, знаете… а чего нам бояться, если Господь с нами?
Наталья Авсеенко — фридайвер, чемпионка мира 2006 и 2008 годов в командном зачете, рекордсменка мира, кандидат культурологии, доцент, преподавала на кафедре Межкультурной коммуникации факультета иностранных языков МГУ. В настоящее время возглавляет «Школу фридайвинга Натальи Авсеенко».

Текст: Марина НЕФЕДОВА

Версия для печати

Тэги: Личность  Призвание  Опыт веры 







Код для размещения ссылки на данный материал:


Как будет выглядеть ссылка:
 
Реклама
Изготовление куполов, крестов Сталь с покрытием нитрид титана под золото, медь, синий. От 2000 руб. за м2 www.t2000.ru
Знаете ли вы Москву? Какая улица в столице самая длинная, где растут самые старые деревья, кто изображен на памятнике сырку «Дружба», откуда взялось название Девичье поле и в какой стране находится село Москва? Ученье — свет Приближается 1 сентября, день, дети снова пойдут в школу. Знаем ли мы, как и чему учились наши предки, какие у них были школы, какие учителя? Крещение Руси День Крещения Руси пока что не объявлен государственным праздником. Однако этот поворотный момент в истории России изменил русскую государственность, культуру, искусство, ментальность и многое другое. Счастливые годы последней императорской семьи Мы больше знаем о мученическом подвиге и последних днях жизни этой семьи, чем о том, что предшествовало этому подвигу. Как и чем жила августейшая семья тогда, когда над ней не тяготела тень ипатьевского дома, когда еще живы были традиции и порядки аристократической императорской России? Русские святые Кто стал прототипом героя «Братьев Карамазовых»? В честь кого из русских святых назвали улицу на острове Корфу? Кто из наших преподобных не кормил медведя? Проверьте, знаете ли вы мир русской святости, ответив на вопросы нашей викторины Апостолы Петр и Павел: рыбак и фарисей Почему их память празднуется в один день, где был раскопан дом Петра, какие слова из послания к Солунянам стали советским лозунгом и кто был Павел по профессии. 400-летие дома Романовых: памятные места Ко дню России предлагаем викторину о царской династии Романовых. Династия Романовых и благотворительность В год 400-летия воцарения в России династии Романовых вспоминаем служение царей и цариц делам милосердия. Пасха Зачем идет крестный ход — знаете? А откуда пошел обычай красить яйца? А когда отменяются земные поклоны? Кто написал канон «Воскресения день»? Великий пост Проверьте себя, хорошо ли вы знаете постное богослужение. Сретение Рождественская викторина
Читайте также:




Новости милосердия.ru
 
       
     
 
  Яндекс цитирования

Top.Mail.Ru

 
Перепечатка материалов сайта в интернете возможна только при наличии активной гиперссылки на сайт журнала «Нескучный сад».
Перепубликация в печатных изданиях возможна только с письменного разрешения редакции.