Дети в церкви… Ангелочки с мудрыми глазами, чинно стоящие у амвона в ожидании Причастия. Несносные шалуны, отвлекающие от молитвы самых серьезных прихожан. Что для них храм – привычка, тягота, радость общения «с Боженькой»? А что они для нас – «бесплатное приложение», обуза, образ для подражания?.. С простыми «прикладными» вопросами на тему «ребенок в храме» мы обратились к председателю Информационно-издательского отдела Санкт-Петербургской епархии, настоятелю храма Феодоровской иконы Божией Матери протоиерею Александру СОРОКИНУ.
От двух до пятнадцати
— Отец Александр, начну с провокационного вопроса. Зачем ребенку ходить в храм? Вот Вы катехизируете прихожан, крестите только после оглашения, на богослужении предлагаете специальные листочки с переводом… Но ребенок этого не может вместить, он просто стоит на службе и ничего не понимает.
— Да, наша деятельность направлена на сознательную вовлеченность прихожан: в богослужении не должно быть внешних наблюдателей или потребителей. Но мера участия в службе у каждого своя. В том числе и у детей. Как они участвуют в жизни вообще и, прежде всего, в жизни семьи – так же и в Церкви. Понимаете, если решить, что возможно только умное участие в богослужении, этому будут соответствовать одни профессора литургики. Помню, как остроумно на эту тему высказывался на лекциях в семинарии один из крупнейших знатоков восточной литургики отец Михаил Арранц: «Вот я предстану перед Богом, и Он меня спросит: "Дорогой, ты профессор литургики, да? Наверное, много знаешь про богослужение?" — "Ну да, я изучал, книжки писал…" А Господь мне в ответ: "Дурак ты, дурак. Так ничего и не понял"…»
— Все же, наверное, чем старше дети, тем понятнее им происходящее в церкви…
— Знаете, детишки от двух до пяти находятся в самом чудном возрасте. Это, вроде, совсем малыши, но общаться с ними – одно удовольствие, они изрекают такие вещи, до которых взрослый никогда бы не додумался. Мы с высоты своей взрослости взираем на этих малышей как на несмышленышей, а на самом деле еще неизвестно, кто лучше воспринимает происходящее в храме... Конечно, все сказанное не освобождает ни взрослых, ни детей от труда познавать богослужение. Но путь познания в том или другом случае разный. Одно дело, когда мы катехизируем взрослых. Другое — когда учим детей, тут своя методика.
— Да, но вот в этом прекрасном возрасте ребенок встает утром и говорит, что не хочет в храм. Не понимает, что там делать. Даже чисто физически ему это неудобно: жарко, тесно, ничего не видно…
— Ну, это вопрос скорее технический. Кроме того, пропорция тех детей, которые хотят в храм, и тех, которые не хотят в храм, думаю, ничем не отличается от соответствующей пропорции взрослых. Детей, которые хотят в храм и не испытывают там дискомфорта, довольно много. Это особенно очевидно, если сравнить с моментом, когда эти дети становятся подростками. Все мы видим, как маленькие дети без труда ходят в храм по воскресеньям, а потом лет в 12-15 перестают это делать, им становится почему-то гораздо труднее.
— Это еще один больной вопрос… Что делать с такими подростками? Вы сам – отец подростка, что чувствуете, когда видите, что он не идет в храм, а, скажем, сидит рядом с храмом или вообще дома, у компьютера?
— Это малоприятно, конечно. Хотелось бы, чтобы он истово молился в первых рядах. Хотя, может быть, это меня напугало бы еще больше. Помню, я сам, будучи подростком, довольно безропотно подчинялся тому, что надо пойти в церковь. У нас в семье это предписывалось. Но потом я стал ходить не в тот храм, куда ходили родители. Почему? Отчасти потому, что я стеснительный человек, мне как-то неловко было там, где отец служил настоятелем. Во-вторых, я тогда в принципе не хотел ходить в храм, поэтому, идя в другой храм, я в него, по сути, не шел. Стоял на службе немного чисто статистически, чтобы было что сказать дома — кто служил, кто там был... Потом предпочитал где-нибудь гулять, довольно бесцельно убивая время.
Отхождение подростка от Церкви — это не хорошо и не плохо. Это данность. Подрастая, ребенок настроен разрывать связи с родителями. У подростков возникает обостренный поиск чего-то нового. Он может выливаться в форму протеста против родителей и даже в агрессию. Природа этого явления – желание познать иное, то, что не было познано в семье. Часто это познание умножается благодаря друзьям, во множестве появляющимся рядом (не факт, что эти друзья останутся и впоследствии) Это время – время стихийно возникающих контактов, расширяющихся связей, новых открытий. Родители должны это принять и понять, что их ребенок – уже не ребенок, он вырос из привычных одежд и отношений. Подобрать «новые одежды» поможет родительская любовь, такт, уважение, последовательность требований…
Книжки и игрушки – вместо молитвы?
— Все-таки ребенку тяжело находиться всю службу в храме. Вы на приходе устраиваете детский сад во время литургии, расскажите об этом, пожалуйста.
— Эта практика не у всех вызывает однозначную поддержку, хотя большинство считает ее разумной. Мы исходим из здравого подхода: пусть лучше дети часть службы проведут в отдельном помещении, где с ними займутся. Иногда мы даже делаем это организованно: после прочтения Евангелия на литургии все дети приглашаются к амвону, где с ними несколько минут происходит общение, ответы на вопросы, а потом их уводят в ту самую специально отведенную комнату. Со старшими там занимаются, у маленьких могут быть обычные игры и занятия, но все-таки желательно, чтобы церковная тема не исчезала вовсе. А потом их приводят к причастию. Но такая практика – это вопрос возможностей конкретного прихода: наличия помещения, ответственного человека (хотя у нас сидят с детьми сами родители по очереди).
— А если помещения нет или практика такая просто не считается необходимой (что наблюдается в 90% случаев), как поступать мамам и папам? Некоторые родители считают, что нужно приходить прямо к причастию, другие говорят, что надо подольше побыть в храме, чтоб ребенок привыкал. Какой из этих подходов верен?
— И тот, и другой имеет право на существование, я не стал бы выделять, какой из них лучше. Каждая семья, каждая мама решает, как удобнее. Это зависит и от ребенка: есть спокойные дети, есть гиперактивные.
— Можно ли занимать ребенка во время богослужения книжками, игрушками, рисованием?
— В идеале для таких занятий должно быть отдельное место. Но если нет такой возможности, занимать ребенка допустимо, главное, никому не мешать. Кстати, вспоминаю, как владыку Антония Сурожского спросили: «Что нам делать с детьми в храме, они нам мешают молиться». А он ответил: «Когда вы начнете молиться, они вам перестанут мешать». Поэтому речь даже не о том, чтобы не мешать всем нашим благоговейно молящимся, которых не тронь, а о том, чтобы у самих детей не пропадало чувство благоговения к святому храму.
— Часто вижу, как на службе детей жестко одергивают, недавно видела, как папаша дал затрещину четырехлетнему сыну, который громко разговаривал. Наверное, у таких детей будут отрицательные ассоциации с храмом, и навсегда отобьется охота в будущем туда ходить.
— У нас вообще очень любят делать замечания друг другу, а уж тем более тем, кто чуть-чуть выходит за рамки. Это наш как бы фирменный стиль, к сожалению. Недавно кто-то из наших прихожан был в одном храме под Москвой и показал мне фотографию висящего на входе объявления: «Если вы испытываете непреодолимое желание сделать замечание по поводу внешнего вида кого-либо, обратитесь за психологической помощью к дежурному священнику или настоятелю» (смеется). Надо и у нас такое повесить.
— Но понимаете, особенно жестко одергивают мамы и папы. Посторонние вовсе не таки резки, как родители.
— Мы тут вторгаемся уже в другую область, область воспитания. Если родители делают ребенку жесткие замечания, не думаю, что они делают их только в храме. Они просто своих детей так воспитывают. А есть противоположная крайность – когда вообще не делают замечаний, все разрешают. От этого страдают другие. Я помню (у нас храм маленький, детей много), я как-то шел на Великий вход, а чуть ли не под ногами дети лежат, какие-то машинки катаются… Это немного странно.
Мама как младенец
— Мамы с маленькими детьми годами не могут полноценно участвовать в службе, исповедоваться, причащаться. Как быть с этим? Я тут вижу три варианта. Либо ты изредка просишь тебя отпустить в храм одну (муж сидит дома с детьми) и можешь спокойно исповедоваться и причаститься. Либо ты приступаешь к Таинствам каждый раз, но это будет как-то ущербно: опаздываешь на исповедь, на службе маешься с детьми, потом подходишь к Причастию с ними. Либо надо честно признать некое церковное снисхождение к маме, приравняв ее к ребенку: приходить почти к самому Причастию вместе с детьми…
— Все три варианта имеют свои плюсы и минусы. Я бы их расположил в такой иерархии. Самый удачный, на мой взгляд, третий вариант — мама как ребенок по степени церковного снисхождения к ней. На второе место я бы поставил второй вариант: прийти поисповедоваться, потом как-то с ребенком заняться, потом подойти к Причастию. И на третьем месте вариант пойти в храм одной, просто потому, что это невозможно делать часто. Кроме того, он может вызывать какое-то раздражение у остальных членов семьи, поэтому он самый сомнительный. Все эти варианты, конечно, не идеальны, но приемлемы как выход в данной ситуации.
— Отец Александр, как Вы считаете, надо ли специально учить детей молитве?
— Я не считаю вопрос молитвы отдельным вопросом, который надо разбирать в отрыве от традиции всей семьи. Семейная атмосфера — это мир, где никто ни от кого не может спрятаться, там нет места для двойных стандартов, лицемерия. И там абсолютно невозможно учить детей тому, что вы сами не делаете. Поэтому мне кажется некорректным вопрос, как учить детей молиться. Да никак не учить. Как вы сами молитесь, так это будет и у них. Где-то можно, конечно, подсказать. Но нужно помнить, что семейная и личная молитва — это не церковное богослужение, где все прописано по уставу. В этой сфере довольно широкая степень свободы.
— А как Вы относитесь к детским постам?
— Пост — дело, которое тоже вся семья делает вместе. В какой мере заведено, как мама готовит, так и будет. Существует определенная шкала строгости, на ней есть максимально строгий пост, мы знаем какой. На этой шкале каждый может выбирать ту меру, на которую он способен. И если есть дети, за которых мы отвечаем, то мы как родители им регулируем эту меру поста.
— Пост — это аскетическое упражнение, личный выбор взрослого сознательного человека. Как я могу заставить заниматься аскетикой кого-то другого?
— Не кого-то другого, а своего ребенка. К такой парадигме можно свести любую другую сферу жизни. Как Вы можете заставить ребенка принимать тот или другой курс лечения? Как Вы можете заставить его учиться по той или иной образовательной программе? Ходить на те или иные кружки? Делать уроки, когда Вы считаете нужным, а не он? В деле воспитания можно придраться к любому методу, сказав, что это принуждение.
— Но я не могу взять на себя такую ответственность, чтобы постился, скажем, 14-летний подросток. Мне страшно: он за полгода вымахивает на 10 сантиметров, вдруг его организму чего-то не будет хватать?
— Ну и пусть не постится. Правильно и нормально и так, и так. Считаю, что эти вопросы должны решать родители — они несут ответственность за здоровое подрастание и воспитание.
— А если ребенок попросту не хочет поститься?
— Пост же не существует сам по себе. Пост это элемент того, что представляет собой нечто целостное, а именно жизнь по правилам Церкви, по Евангелию. Конечно, можно превратить веру в жесткую дисциплину, в мрачное исполнение правил. Тогда процесс поста выливается в малоинтересную процедуру. Я бы и сам не захотел соблюдать такой пост. Но если жизнь в Церкви дается как целостный мир, в котором есть много радостного и интересного, – тогда и пост не будет восприниматься как тягость.
Беседовала Анна ЕРШОВА
Анна Ершова живет в Санкт-Петербурге, замужем, мама четверых детей. По первому образованию инженер-программист, работала преподавателем, вела рубрику в детском журнале «Искорка». Затем училась по специальности «Издательское дело и редактирование». Публиковалась в различных журналах и газетах. С 2001 г. сотрудничает с православным журналом «Фома», была одним из инициаторов создания Санкт-Петербургского филиала. Соавтор трех брошюр (издательство «Сатисъ»), автор книги «Жила-была я» (издательство «Лепта»). В данный момент работает выпускающим редактором журнала «Вода живая. Санкт-Петербургский церковный вестник».
Знаете ли вы Москву?
Какая улица в столице самая длинная, где растут самые старые деревья, кто изображен на памятнике сырку «Дружба», откуда взялось название Девичье поле и в какой стране находится село Москва?
Ученье — свет
Приближается 1 сентября, день, дети снова пойдут в школу. Знаем ли мы, как и чему учились наши предки, какие у них были школы, какие учителя?
Крещение Руси
День Крещения Руси пока что не объявлен государственным праздником. Однако этот поворотный момент в истории России изменил русскую государственность, культуру, искусство, ментальность и многое другое.
Счастливые годы последней императорской семьи
Мы больше знаем о мученическом подвиге и последних днях жизни этой семьи, чем о том, что предшествовало этому подвигу. Как и чем жила августейшая семья тогда, когда над ней не тяготела тень ипатьевского дома, когда еще живы были традиции и порядки аристократической императорской России?
Русские святые
Кто стал прототипом героя «Братьев Карамазовых»? В честь кого из русских святых назвали улицу на острове Корфу? Кто из наших преподобных не кормил медведя? Проверьте, знаете ли вы мир русской святости, ответив на вопросы нашей викторины
Апостолы Петр и Павел: рыбак и фарисей
Почему их память празднуется в один день, где был раскопан дом Петра, какие слова из послания к Солунянам стали советским лозунгом и кто был Павел по профессии.
400-летие дома Романовых: памятные места
Ко дню России предлагаем викторину о царской династии Романовых.
Династия Романовых и благотворительность
В год 400-летия воцарения в России династии Романовых вспоминаем служение царей и цариц делам милосердия.
Пасха
Зачем идет крестный ход — знаете? А откуда пошел обычай красить яйца? А когда отменяются земные поклоны? Кто написал канон «Воскресения день»?
Великий пост
Проверьте себя, хорошо ли вы знаете постное богослужение.
СретениеРождественская викторина
Перепечатка материалов сайта в интернете возможна только при наличии активной гиперссылки на сайт журнала «Нескучный сад».
Перепубликация в печатных изданиях возможна только с письменного разрешения редакции.
— Отец Александр, начну с провокационного вопроса. Зачем ребенку ходить в храм? Вот Вы катехизируете прихожан, крестите только после оглашения, на богослужении предлагаете специальные листочки с переводом… Но ребенок этого не может вместить, он просто стоит на службе и ничего не понимает. 
Анна Ершова живет в Санкт-Петербурге, замужем, мама четверых детей. По первому образованию инженер-программист, работала преподавателем, вела рубрику в детском журнале «Искорка». Затем училась по специальности «Издательское дело и редактирование». Публиковалась в различных журналах и газетах. С 2001 г. сотрудничает с православным журналом «Фома», была одним из инициаторов создания Санкт-Петербургского филиала. Соавтор трех брошюр (издательство «Сатисъ»), автор книги «Жила-была я» (издательство «Лепта»). В данный момент работает выпускающим редактором журнала «Вода живая. Санкт-Петербургский церковный вестник».
