В Церкви нет процедуры «деканонизации»

Публикация в «Русской жизни» статьи Ксении Лученко «Уже несвятые святые» стала началом дискуссии по острому вопросу «деканонизации». Однако говорить о «деканонизаци» в Церкви вообще неправомерно, считает монах Диодор (Ларионов).

В статье Ксении Лученко довольно подробно и почти без ошибок рассказывается история работы комиссии по канонизации святых новомучеников и исповедников российских и указываются проблемы, которые, по мнению автора, и завели комиссию в настоящее время в тупик. Повод для такого обзора был взят автором из обсуждаемого в последнее время события — исчезновения имён некоторых святых из официального церковного календаря Московской Патриархии на 2013 год. В принципе, Ксения логично предполагает, что, возможно, имена были изъяты по той причине, что «про таинственно исчезнувших из церковного календаря на 2013 год 36 новомучеников стало известно, что они давали признательные показания, то есть — «нравственно пали», или открылись какие-то другие биографические обстоятельства». Но далее начинается рассуждение о соборах, «деканонизации» и церковном порядке, которое я считаю неверным и которое, с моей точки зрения, заслуживает небольшого разъяснения.

Ксения Лученко, повторяя за большинством авторов записей в блогах, говорит следующее: «Логично предположить, что если решение о прославлении святого принимал Архиерейский собор или Синод, то только таким же образом это решение может быть отменено. При этом нужно было бы подготовить обоснования для деканонизации, но комиссия по канонизации не получала никаких распоряжений».

Я бы хотел отметить в данном случае две вещи.

1. В Церкви отсутствует процедура и само понятие «деканонизации»: невозможно кого-то «сделать» святым, а потом «отменить» его святость официальным указом или решением Собора. Вопрос о «деканонизации» рождается, на мой взгляд, от неправильного понимания смысла слова «канонизация». Канонизация — это не назначение некоего человека святым, не возведение в ранг «святого», не звание, причисляемое за особые заслуги. Канонизация — это только подтверждение уже существующего почитания того или иного христианина, благословение на его литургическое поминовение в качестве предстателя и покровителя верных, благословение на поклонение ему и богослужение в его честь. В настоящее время многие церковные акты предельно формализованы, а потому неизбежно подчинены тем или иным «процедурам», «решениям» комиссий, хотя сущностно эти акты зависят от реальности благодати, которая, как известно, не подчиняется решениям комиссий. Взаимоотношение между харизмой и институтом в Церкви — отдельный богословский вопрос, требующий серьезного исследования (такие исследования есть). Здесь важно просто понимать, что канонизация святого как институциональный акт следует не за содержанием того или иного документа, а за благодатью, которая являет себя сама: Бог сам прославляет святых своих, — от этого рождается народное почитание, — и Церковь объявляет об этом публично. Мученики всегда почитались в Церкви без всякого на то официального заявления — просто по факту мученической кончины.

Об этом, в частности, пишет святой Афанасий Паросский в письме к своему ученику: «Ты написал мне, что недавно, в день памяти св. Иоанна Богослова, у тебя с друзьями возник разговор о новомучениках, и что некоторые из них, не только малознающие, но и ученые, утверждали, что святых мучеников нельзя почитать без разрешения Великой Церкви, а ты вроде бы и хотел возразить, но засмущался, боясь, как бы их слова не оказались справедливыми. Ты пишешь, что написал мне сие, дабы я посмеялся, но я не посмеялся над этим потому, что хотя и достойны смеха те, кто высказывают подобные суждения, сама тема – не смешная, но благопристойная и святая. Поэтому я больше огорчился; особенно же меня огорчило то, что образованные люди говорят как неученые и малограмотные. Где прочитали о сем эти «ученые», да и где это слыхано в Церкви Божией, чтобы святые мученики ожидали земного суждения об их мученичестве, чтобы этот земной суд свидетельствовал о тех, кто запечатлел свой конец исповеданием святой веры и кого подвигоположник Христос сразу и немедленно сподобил небесного венца?»

Здесь, в частности, важно уточнить, что с древнейших времён Церковь никогда не разбиралась в деталях мученической кончины христиан — об этом свидетельствует, например, память 20 тысяч мучеников никомидийских, или мученика Арефы и с ним 4299 мучеников, или 100 тысяч мучеников, празднуемых Грузинской Православной Церковью, имена которых вообще неизвестны. При этом совершенно неважно, какие претензии предъявляли христианам гонители и как обосновывали свои гонения — социальными, политическими или религиозными мотивами (большинство мучеников за двухтысячелетнюю историю христианства пострадало как раз по «политическим мотивам»).

Отсюда можно понять, что «деканонизации» святых, и особенно мучеников, как таковой быть не может. Единственное, что может быть — это свидетельство благодати Божией, действующей в порядке отношения к тому или иному канонизированному христианину. Поэтому свидетельство это выражается не в актах и указах, а в «деятельности» самого святого: если эта деятельность каким-то образом являет себя, то народное почитание не прекратится, а следовательно почитание во святых продолжится. Святой — это не генерал с погонами, требующий повиновения и почитания себе, это — сама благодать, явленная видимым образом. Святой — это дверь, соединяющая видимую и невидимую Церкви в пространстве литургической жизни церковной общины.

2. Второй момент, требующий пояснения, вытекает из первого. Прославление святого — торжественное и яркое событие (хотя и не имеющее, еще раз подчеркну, строго институционального обоснования), праздник видимой Церкви. Но в истории бывали случаи, когда та или иная канонизация совершалась либо поспешно, либо по политическим мотивам, либо по воле отдельных людей, имевших свои интересы. Тем не менее история все равно все расставляет на свои места. Так, Феофил Александрийский, гонитель св. Иоанна Златоуста, канонизированный по политическим мотивам Александрийскими патриархами, со временем перестал почитаться — и соответственно перестал числиться в святцах. Но это произошло не решением некоего собора, который «отменил» святость Феофила — ибо такая процедура выглядит абсурдной для Церкви и противоречит смыслу канонизации, — а естественным путём, без какого-либо официального постановления. Торжественный акт канонизации объясняется тем, что прославление святого — праздник для всей Церкви и одновременно извещение всех членов церкви о новом угоднике Божием. Точно так же объясняется и отсутствие официального акта «деканонизации»: свидетельства об отсутствии проявлений благодати Божией в том или ином конкретном случае накапливаются годами и как следствие оскудение почитания происходит постепенно, — затем оно просто фиксируется исключением имени непочитаемого во святых из церковного календаря.

Поэтому здесь я хотел бы сказать, что исключение из календаря того или иного имени не требует санкции того же органа, который принял решение о канонизации, в данном случае Архиерейского собора. Вопреки некоторым авторам, видящим в исключении имён из святцев без санкции собора некий злой умысел, акт «деканонизации», нарушение церковного порядка и т.д., следует твёрдо понимать, что ничего подобного не было, потому что церковный порядок, если подходить с богословской точки зрения (а это единственно возможный в данном контексте угол зрения на проблему), ничего подобного не предполагает. Имена святых вносятся в святцы «торжественно» и сопровождаются благословением Архиерейского собора, а исключены могут быть по благословению того епископа, который отвечает за конкретный календарь — в данном случае, поскольку календарь РПЦ выходит по благословению святейшего Патриарха, думаю, исключение святых из календаря не могло быть без его ведома и благословения.

Это общие принципы. Что касается конкретного случая, то в статье Ксении Лученко очень хорошо указаны проблемы работы комиссии и очень точно подмечены недостатки, которые привели к тому, что исключение имён из святцев привели к смущению многих православных. Я бы назвал три основные проблемы: поспешность, отсутствие ясных критериев в работе комиссии и, самое главное, полное вынесение за рамки работы комиссии богословского подхода, который по сути должен быть фундаментом любой деятельности любой церковной комиссии. Именно без богословского осмысления понятия канонизации, того, что есть святой, святость, и др. фундаментальных вопросов, невозможно разработать правильные и адекватные критерии для конкретных канонизаций.

В заключение скажу, что я бы не рекомендовал тем людям, которых напрямую коснулось исключение имён из святцев (например, тем кто назван в честь этих святых или сестрам Введенского монастыря, у которых изъяли мощи), впадать в растерянность и тревогу. Надо положиться на волю самих святых и дать времени всё расставить по своим местам. Местно (или даже лично) почитать тех или иных святых никто не может воспрепятствовать: нет ничего страшного в том, чтобы просить молитв у почившего и любимого человека, христианина (даже у своих усопших родственников), тем более у того, кто погиб от руки палачей.

Версия для печати

Тэги: Церковь  Святость