«Мастер»: фильм о «ленивых виноградарях»

В российском прокате идет фильм Пола Томаса Андерсона «Мастер». Это очень качественная, очень умная и очень лукавая картина о прелестях новых религиозных движений

Ей дали «Серебряного льва» на Венецианском кинофестивале, а следовало бы специально для нее ввести новую премию с названием «Золотая отрава». Конечно же, пресса назвала фильм «величайшим культурным событием года» и т.п. Разумеется.


1945 год. Япония подписывает акт капитуляции. Американский моряк Фрэдди Куэлл (его играет Хоакин Феникс) возвращается домой. Его трюмы полны войной, злостью и одиночеством. Ему некуда себя деть от этого одиночества. Изнутри его сжирает пустота. Он вроде и нашел для себя пристойную работу, он вроде и процветает как фотограф, он вроде и девушку себе нашел… Но все это не избавляет Фрэдди от страшной тоски. Ни в чем нет смысла! Ему как будто не хватает чего-то, и эта нехватка не дает ему покоя. Он пьет, напивается, делается буен. И на трезвую голову, и в злом хмелю Фрэдди бросается на людей. Ему капельки не хватает до смертоубийства.

Все катится под откос. Хорошая работа давно потеряна. А куда девалась девушка Фрэдди? Кажется, он сам ее покинул и, наверное, поступил правильно: куда ему строить отношения с женщиной, когда безумие поселилось внутри него!

Случайным образом бывший фронтовик притягивается к некой секте «Источник». Во главе ее – знаменитый мистик, коего иначе не называют, как только Master (превосходная игра Дастина Сеймура Хоффмана).

Слово master на русский переведено прямо и незамысловато – «Мастер». Но, скорее, правильно было бы перевести «Хозяин», «Господин». Ближний круг Мастера составляет его семья и, в какой-то степени, лучшие ученики. Община его процветает. Выступления Мастера собирают множество людей, его репутация притягивает богачей, ждущих чуда, исправно публикуются его философские трактаты.

Судя по деталям биографии Мастера и по тем практикам, которые он использует, «Источник» ближе всего стоит к саентологии. Но это, одновременно, «портрет» множества «религиозных школ» Америки. Собирательный образ, так сказать.

Режиссер сделал очень сильный ход. Он не стал рисовать общину Мастера одной только розовой краской. Он рассказал о том, что в спорах со скептиками и маловерами ее основатель бывает порой весьма груб, а его адепты могут и прямо наброситься на недругов вождя с кулаками. Он даже ввел в фильм эпизод, где Мастера сажают в тюрьму за незаконную деятельность. Он заставил основателя «Источника» произносить перед публикой речи, состоящие из простоватых сентенций, и от провала его спасает лишь своего рода актерство – мимика добродушного лидерства, прекрасно поставленная улыбка… при полном интеллектуальном убожестве. Собственно, и о книгах Мастера люди, настроенные по отношению к нему самому положительно («потрясающий мистик!»), высказываются с пренебрежением. За что, кстати, рискуют подвергнуться побоям от того же Фрэдди…

Весьма реалистичное изображение.

Но!

Этот реализм ценен не сам по себе. В первую очередь он заставляет зрителей поверить в правоту Андерсона, когда тот все-таки приводит аудиторию к мысли о большой пользе такого рода сект. Прием сам по себе очень эффективный: «От меня же не скрывают того, что я и сам о них слышал? Значит, они говорят правду. Значит, и во всем остальном тоже говорят правду. Выходит, что-то благое там, в этих общинах, имеется…» - говорит себе зритель.

А что, собственно, благое?

Мастер проявил к Фрэдди внимание и тепло. Мастер заставил его повернуться лицом к чудовищным внутренним проблемам. Показал: «Ты в психологическом тупике, выбирайся!» И тот понемногу двинулся к выходу из собственного безумия. С точки зрения психотерапевтической – хорошая работа, проведенная не профессиональным медиком, а даровитым самоучкой.

Фрэдди ожил. Он начал интересоваться жизнью. Он обрел к ней вкус. А вместе с тем, обрел самостоятельность. Притом, самостоятельность от всего и от всех. Этот момент в картине Андерсона – ключевой, на него стоит обратить особое внимание. Фрэдди вошел в общину, получил помощь от Мастера и от прочих членов «Источника». Молодцы? Вроде бы, да. Благо? Вроде бы, да. Но каким стал Фрэдди после того, как он принялся «выздоравливать»? Он прежде всего перестал чувствовать необходимость каких-либо прочных привязанностей.

От самого Мастера он уехал, присвоив его мотоцикл и не попрощавшись. Затем главный герой посетил дом прежней своей девушки, узнал, что она стала женой другого и уехала из родных мест, но особенно не огорчился. Связь порвалась – что с того? К чему болеть, переживать, сходить с ума, привязываясь к чему-либо в этой жизни? Человек должен находить силу и радость в самом себе и не зависеть в этом от других людей. Цепь жизней бесконечна, она тянется сквозь миллиард лет (по представлениям «Источника»), и в каждой жизни не следует придавать столь уж большое значение привязанностям.

Наконец, происходит финальная беседа между Мастером и Фрэдди. Фрэдди сделался в такой степени свободен, что община и сам Мастер ему больше не нужны. Как минимум, не являются чем-то жизненно необходимым. Они – на том конце привязанности, а привязанность сама по себе наш «хозяин», следовательно, не стоит переживать об утрате отношений с каким-то живым и властным Хозяином. Когда-то они сделались большими друзьями, Мастер и Фрэдди. Им больно расставаться окончательно, они по-человечески любят друг друга. Но… раз встал на этот путь, изволь и самую сильную любовь сломать, изволь быть столь свободным, чтобы никакой «хозяин» не мог взять с тебя «арендную плату» нравственных обязательств. Теперь Мастеру больнее, чем его ученику, дошедшему на этой дороге до тех мест, куда сам Мастер, может быть, никогда не доберется. Он не хочет отпускать Фрэдди и все же отпускает… ведь Фрэдди сам себя давно отпустил.

В финале Фрэдди находит женщину, радуется с ней жизни, ему хорошо, он весел. Правда, о чем-то более глубоком речь не идет. Просто ему хорошо, и точка.

Самый, наверное, страшный крючок, на который попадают адепты подобного рода «школ», - абсолютная свобода, абсолютная самостоятельность. Одиночество – хорошо, говорят ему, одиночество – условие обретения силы! Проглотив наживку, человек выламывается из общества, он больше никому ничего не должен, он сам по себе. И общество, постепенно наполняющееся такими личностями, год от года превращается в коллекцию одиночек.

В теории – очень увлекательно. А на практике получается царство черствости, холодности, эгоизма и пустыня любви. Естественно, оказавшись внутри такой общины, человек отрешается от Бога. Веруя в Бога, нельзя отказаться от закона и от любви. Но ведь это все, по мнению сектанта, - обременительные обязанности. Что такое любовь? Просто притяжение. Не хочешь в обязательном порядке притягиваться к кому-то, так не рассчитывай на то, что кто-то к тебе притянется. Случится само собой – порадуешься. Не случится – так не волнуйся, ничего страшного. Ничего не проси и не жди, вот и не будешь никому обязан…

Да, любовь требовательна. И любовь между людьми, и любовь между людьми и Богом. Да, она налагает обязанности, порой весьма тяжелые. Да, по одному удачному выражению, любовь – «добровольное и взаимное крепостное право». Но как же без нее-то? Без нее-то холодно. Без нее все разрушается на составляющие. Без нее не рождается ничего сложного, цветущего, а одна только арифметика жизни. И не стоит ждать, что в обществе одиночек она будет вспыхивать сама по себе – разве только похоть, незамысловатое эротическое оформление пустоты. Для рождения любви нужна душевная работа, а в глазах принципиального одиночки это ведь тоже – ненужное обременение.

Есть в таких учениях что-то глубоко инфантильное. Там как будто виноградарей отучают растить виноград и даже тянуться к нему, чтобы сорвать гроздь; вместо этого советуют подойти, встать под нею и ждать, пока какая-нибудь ягода сама не упадет на землю. Но не будет никакого винограда, если не растить его. И сгниет виноград на ветке, если ждать, пока он сам собой упадет.

Дмитрий ВОЛОДИХИН

Версия для печати

Тэги: Культура  Кино