Мы знаем его как советского детского поэта, дядю из телевизора нашего детства, человека и парохода из "Простоквашино", автора "как хорошо уметь читать, не надо к маме приставать". Но Валентин Берестов не только для детей, он "всехний" - умный, тонкий поэт, затрагивающий в стихах вечные, даже евангельские темы.
Каждый из нас, наверное, с детства знает строчки «Читалочки»: «Как хорошо уметь читать! / Не надо к маме приставать, ... Не надо звать, / Не надо ждать, /А можно взять / И почитать!». Странно, что мало кто помнит имя их автора – кто Маршака назовет, кто Михалкова. А это Валентин Берестов, умный и тонкий поэт. И даже, наверное, не детский.
Валентин Берестов – имя не громкое, не звонкое, не связанное с рекордными тиражами, громкими скандалами, ослепительными любовными историями и очевидными гонениями. Зато это имя связано с порядочностью, хорошим вкусом и любовью – всем тем, чего так не хватает в жизни.
Новелла Матвеева даже назвала его человеком ХХ века – именно потому, что этому веку, огромному и кровавому, остро не хватало таких людей, как Берестов.
В нем не было ничего от героя: нескладный на вид человек в больших очках – такие редко оказываются на первом плане. Даже день рождения его, 1 апреля, отмечается в один день с днем рождения Чуковского, его старшего друга, наставника и даже, пожалуй, спасителя.
Валя Берестов, старший сын в семье учителя Дмитрия Берестова, ранние годы прожил в Мещовске под Калугой, где отец работал в школе, затем в Калуге. В войну, когда отец ушел на фронт, худенький и маленький Валя уехал вместе с мамой в эвакуацию – в Ташкент. Он уже писал стихи; его сборники стихов начинаются с этих военных, уже совсем взрослых, не подражательных стихов – разве что слишком сильно на них лежит отпечаток русских классиков, как почти всегда бывает со стихами много читающих русских детей.
Современники рассказывают, что одно из его ташкентских стихотворений ходило по рукам. Оно по-юношески бескомпромиссно обличало «дух мелкого расчета, трусливую жажду барыша», тыловую нечистоплотность, воровство, административный восторг мелких чиновников – и кончалось торжественной кодой:
Хоть нас гнетёт необходимость, но всё мы вынести должны.
Пора понять неповторимость, величье грозное войны,
Неповторимы наши муки, и испытанья, и нужда,
И, вспоминая, скажут внуки: «Зачем не жили мы тогда?»
А мы пройдём, хоть путь наш труден, терпи, страдая и борясь,
Сквозь серый дождь тоскливых буден, сквозь голод, холод, скорбь и грязь.
Маму юного поэта вызвали куда надо и предложили ей передать талантливому мальчику, чтобы он таких стихов больше не писал. Мама ему это передала спустя много лет. Мальчик продолжал писать стихи.
Как пышен юг!
Как странно голодать,
Когда вокруг
Такая благодать!
Он голодал и болел пеллагрой; спас его Чуковский, который пристроил юного поэта лечиться, а потом заниматься в литкружке и учиться в Центральном доме художественного воспитания детей. В ЦВДХ Валя получал карточки, учился английскому у Надежды Яковлевны Мандельштам и литературоведению – у Лидии Корнеевны Чуковской.
Это было удивительное время человеческого и литературного ученичества, когда он получал от великих не только уроки мастерства, но и уроки «добрых нравов литературы», по ахматовскому выражению, когда тощий маленький подросток открывал для себя огромный материк русской поэзии - Гумилева, Мандельштама, Анненского, Случевского. Он писал тогда Лидии Корнеевне: «Я стал дышать стихами. Чувствую себя в этой стихии как рыба в воде, а сам, как подобает порядочной рыбе, молчу, выдерживаю карантин».
И жаловался, что не может читать средних стихов: «тошнит». Он вернулся в Москву – щуплый, в толстых очках, «в линялом ватнике и брезентовых ботинках», как он сам вспоминает; привез Эренбургу письмо от Надежды Яковлевны и сразил его замечанием о картине на стене: «Какой прелестный Марке!»
В 1946 году его стихи впервые были опубликованы; в тот же год появилось ждановское постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» - ему, привыкшему к свободному воздуху поэзии, стало понятно, что пришли безвоздушные времена.
Через три года, в 1949-м, арестовали двух его друзей; сам Берестов уничтожал и прятал свои ташкентские записи. Ему надо было выбирать, чем заниматься дальше, в самое мертвое для русской литературы время – удивительно ли, что он выбрал историю: историческая перспектива всегда дает возможность дышать, когда в настоящем дышать нечем, и заниматься живым делом. Он поступил в МГУ и пошел на кафедру археологии; стихов в это время почти не писал, занимался раскопками в Новгороде и Хорезме.
К стихам он вернулся в середине пятидесятых: и дышать стало легче, и, что важно, родилась дочь Марина. Хорошие детские поэты обычно берутся из хороших родителей. А какой он был папа – очень понятно из стихотворения про коня:
Я для дочери моей
Самый лучший из коней.
Я умею громко ржать
И цокать звонко.
И верхом, верхом, верхом
На коне своём лихом
Так и носится
Наездница-девчонка.
А наутро нет коня.
Он уходит на полдня,
Притворяется сердитым,
Деловитым,
Но мечтает об одном:
Стать бы снова скакуном.
И, дрожа от нетерпенья,
Бьёт копытом.
Мир его детских стихов – не сумасшедший, азартный, полный опасностей, побед и приключений мир Чуковского. Это очень домашний, очень уютный мир, сияющий любовью и нежностью, полный радости – просто от того, что живешь, и жить хорошо.
О чём поют воробушки
В последний день зимы?
– Мы выжили, мы дожили,
Мы живы, живы мы!
Это ведь не только о воробушках. Берестов ухитряется разговаривать с маленьким читателем совсем просто и понятно – но сообщать ему между делом исключительно важные вещи. Напоминать актуальное во все времена:
Чтобы сделаться смелей
Нужно стать повеселей.
Чтобы стать повеселей,
Нужно сделаться смелей.
Это шут говорит в его кукольном театре; это хотя и кукольный, но совершенно шекспировский шут, и строчки граненые, лаконичные – по-шекспировски, по-маршаковски, по-бернсовски…
Или вдруг среди стихотворения, полного разных скрипов, у Берестова вдруг запевают скрипки:
Как-то совестно скрипеть,
Если ты умеешь петь.
Вот прямо хоть выписывай, вешай на стену и перечитывай всякий раз, как вздумаешь скрипеть.
Берестовский мир полон мягкой иронии: он не осмеивает, а подтрунивает: «если перышек лишиться, нечем будет петушиться». И капризный заяц, не желающий барабанить, удостаивается не осуждения, как положено в правильной детской книжке, а лукавого сочувствия:
За уши зайца
Несут к барабану.
Заяц ворчит:
– Барабанить не стану!
Нет настроения,
Нет обстановки,
Нет подготовки,
Не вижу морковки!
И оказывается вдруг, что ворчливый заяц – прямой родственник державинской птички голосистой.
Некоторые его детские стихи врезаются в память с самого младенчества – и уже потом, во взрослом возрасте, перечитывая, вспоминаешь: да-да, вот это, любимое, оказывается, тоже из Берестова? И это? И гололедица, в которую не идется и не едется – «зато отлично падается, почему ж никто не радуется?» И ледоход, который начался оттого, что рыбы дружно ударились об лед, и король, сделанный из куля, но прекрасно справляющийся с ролью…
Берестов вспоминал, что и ему, и его второй жене, Татьяне Александровой, художнице и автору «Домовенка Кузьки» критики советовали не быть таким благостными: ей – стать безжалостнее к героям, ему – рассердиться… А чего сердиться, ворчал он, и так полно сердитых кругом.
Он вообще не был ни трибуном, ни героем, ни пламенным революционером, о чем прямым текстом сказал своему другу Науму Коржавину: нет, я не революционер. Но когда было надо – так же просто и спокойно, как писал детские стихи, выступил в защиту Синявского и Даниэля; он сохранял достоинство безо всякой позы, безо всякого героизма – как дышал; он был живым напоминанием о порядочности, хорошем тоне, хорошем вкусе, доброте и благородстве.
Дети его признали быстро и безоговорочно – влюблялись в стихи сразу, запоминали моментально, на встречах с читателями сами читали ему любимые строчки. Он изначально не считал себя детским поэтом – да и не был исключительно детским, он был, пользуясь детским словечком, так восхищавшим Чуковского, «всехний».
Даже когда он пишет про кукол – это оказывается про людей, а в трех белых кроликах – в переводе из Мориса Карема – кроликах, которые в сумерках держат совет о самом главном, читатель узнает себя.
Времена, в которые он жил, были не особенно к нему дружелюбны: о застое с его совещаниями, собраниями и партийным руководством он вспоминал безо всякого удовольствия, новые времена лишили писателей возможности печататься и разговаривать с публикой; Берестов в это время пел старые песни у Эдуарда Успенского в программе «В нашу гавань заходили корабли». Там он спел однажды свою пронзительную песню-воспоминание «С милым домом разлученные…». В ней пассажиры пьют кипяток, а вагоны с эвакуированными долго стоят на станциях, пропуская санитарные поезда и воинские эшелоны, замаскированные срубленными березками:
Паровоз рванет и тронется,
И вагоны полетят.
А березки как на Троицу,
Как на избах шелестят.
История и память юности, щедрой на удивительных людей, всегда придавали простым берестовским стихам глубину и дополнительное измерение – а ему самому простоту и достоинство. Отсюда и его простая заповедь начинающим: «Не льните, милые, к элите / И перед нею не юлите». Отсюда – и евангельская концовка о горлинке:
Мир наш бунтующий, шумный и несовершенный
Ты покоряешь и мирно воркуешь в тени.
Всем ты довольна. А может, и вправду блаженны
Кроткие, ибо наследуют землю они?
Берестовские стихи, негромкие, не предназначенные даже иной раз для чтения вслух – это надо читать глазами, про себя, складывать в душе, - всегда о главном: о любви. Хорошие взрослые стихи могут рождаться из скорби, ярости, гнева, боли, из тревоги и тоски. Хорошие детские стихи всегда рождаются из любви и счастья: это самое главное, что человеку надо вынести из детства. Об этом Берестов не стесняется напомнить в лучшем своем стихотворении:
Любили тебя без особых причин
За то, что ты - внук,
За то, что ты - сын,
За то, что малыш,
За то, что растёшь,
За то, что на папу и маму похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной опорой твоей.
Это ведь и для нас, родителей, заповедь. Ведь не для того мы детям, чтобы обучить их алгебре и вырастить из них высокооплачиваемых специалистов, а для того, чтобы поделиться с ним самым главным – счастьем и светом, вырастить в них любовь и радость – единственное, что помогает жить и дышать на самых крутых поворотах жизни, в самые горькие исторические времена.
Знаете ли вы Москву?
Какая улица в столице самая длинная, где растут самые старые деревья, кто изображен на памятнике сырку «Дружба», откуда взялось название Девичье поле и в какой стране находится село Москва?
Ученье — свет
Приближается 1 сентября, день, дети снова пойдут в школу. Знаем ли мы, как и чему учились наши предки, какие у них были школы, какие учителя?
Крещение Руси
День Крещения Руси пока что не объявлен государственным праздником. Однако этот поворотный момент в истории России изменил русскую государственность, культуру, искусство, ментальность и многое другое.
Счастливые годы последней императорской семьи
Мы больше знаем о мученическом подвиге и последних днях жизни этой семьи, чем о том, что предшествовало этому подвигу. Как и чем жила августейшая семья тогда, когда над ней не тяготела тень ипатьевского дома, когда еще живы были традиции и порядки аристократической императорской России?
Русские святые
Кто стал прототипом героя «Братьев Карамазовых»? В честь кого из русских святых назвали улицу на острове Корфу? Кто из наших преподобных не кормил медведя? Проверьте, знаете ли вы мир русской святости, ответив на вопросы нашей викторины
Апостолы Петр и Павел: рыбак и фарисей
Почему их память празднуется в один день, где был раскопан дом Петра, какие слова из послания к Солунянам стали советским лозунгом и кто был Павел по профессии.
400-летие дома Романовых: памятные места
Ко дню России предлагаем викторину о царской династии Романовых.
Династия Романовых и благотворительность
В год 400-летия воцарения в России династии Романовых вспоминаем служение царей и цариц делам милосердия.
Пасха
Зачем идет крестный ход знаете? А откуда пошел обычай красить яйца? А когда отменяются земные поклоны? Кто написал канон «Воскресения день»?
Великий пост
Проверьте себя, хорошо ли вы знаете постное богослужение.
СретениеРождественская викторина
«Сказка о бумажном человеке»: история Золушки наоборот Хорошая сказка может тронуть читателя любого возраста, а автор «Сказки о бумажном человеке» Елизавета ЖДАНОВА – хоть и молодой, но настоящий сказочник. В издательстве «Никея» вышла ее книга– дебют, рассказывающая о золушке, которая попала во дворец и стала злой и напыщенной, и влюбленном в нее добром Бумажном человеке.
«Волшебник страны Оз»: сквозь зеленые очки Фрэнк Баум и его «Волшебник страны Оз» впервые попали к русскому читателю в 1990 году и остаются в тени Александра Волкова и «Волшебника изумрудного города». А ведь Баум писатель талантливый и биография у него потрясающая – чем только не занимался, сколько раз разорялся, а все как Ванька-встанька: отряхнулся, вздрогнул, встал опять – покачивается и улыбается. Кто был Фрэнк Баум, вспоминаем накануне премьеры «Оз: великий и ужасный»
«Пути Господни»: книга о поиске веры Как русским эмигрантам удалось сберечь веру, а советским людям к вере вернуться, рассказывает в своей книге художник и публицист Ксения КРИВОШЕИНА. Слово автору:
Код Ахмадулиной Обычно в этой рубрике «Нескучный сад» публикует интервью с интересными современниками. Но так вышло, что с Беллой Ахмадулиной нам не удалось пересечься при жизни. И все-таки хочется поговорить и о ней — одном из самых загадочных и глубоких поэтов нашего времени. «Будьте прежде меня»
Плакать, гневаться и смеяться Поэта Тимура КИБИРОВА долгое время приписывали к концептуалистам, известным своими формальными экспериментами и насмешками. Чем дальше, тем больше подобная классификация вызывала сомнение. А сейчас поэт подготовил новый сборник — «Греко- и римско-кафолические песенки и потешки», который открывает и вовсе неожиданного Кибирова-христианина. Проповедника и моралиста, готового шокировать современное культурное сообщество
Мирослав Бакулин: нерукотворный текст Автор книг "Зубы грешника", "Полный досвидос", "Наивное толкование 50 псалма» сибиряк Мирослав Бакулин обладает удивительным даром рассказчика. Написанное он не правит и считает, что любителей литературы почти не осталось. Он объяснил корреспонденту «НС» на что похож рассвет над Иртышом и почему Пушкин на том свете ходит грустный и лысый
Борис Заходер: неверный звук страшнее адских мук 9 сентября 1918 года родился Борис Заходер - один из тех поэтов, которые отчеканивают строчку раз и навсегда – совершенную, как дубовый лист или красная брусничина, и абсолютно необходимую на своем месте.
Почему Маркес? Недавно вышли на русском мемуары одного из самых известных ныне живущих писателей — Маркеса. Роман «Сто лет одиночества» читал, наверное, всякий, кто хоть сколько-нибудь интересуется литературой. Абсолютно замкнутый, достоверный и одновременно фантастический мир, выстроенный колумбийцем, до сих пор пленяет новых и новых читателей. Черты этого мира явственно проступают и в мемуарной прозе Маркеса, что, как полагает Михаил ЭДЕЛЬШТЕЙН, сделает новую книгу бестселлером в России
Что такое семейный тайм-менеджмент? 29 марта в Культурном центре «Покровские ворота» в 19.00 пройдет встреча с Екатериной Бурмистровой, психологом и матерью 10 детей.
Честертон, который был Человеком Папа римский Франциск благословил рассмотреть вопрос признании блаженным автора детективов об отце Брауне -- Гилберта Кита Честертона. Рассказываем о писателе, который смог сделать веру во Христа привлекательной для многих людей во всем мире, не только для католиков, но и для многих православных.
Лев Толстой и св. Иоанн Кронштадтский: медийные персоны своего времени Известный критик Павел Басинский, несколько лет назад выпустивший замечательную биографию «великого писателя земли русской» «Лев Толстой: Бегство из рая», продолжает свои толстовские штудии. Его новая книга, «Святой против Льва», представляет собой сравнительное — по плутарховскому образцу — жизнеописание Льва Толстого и Иоанна Кронштадтского
Рассудительных Холмс и мятущийся Конан Дойл 7 июля 1930 года скончался Артур Конан-Дойл, в историю литературы вошедший как автор самого, пожалуй, популярного у читателей персонажа: сыщика-легенды Шерлока Холмса. Сыщик, раскрывающий преступления и помогающий людям, был куда большим христианином, чем его создатель
Иосиф Бродский. В погоне за временем 25 лет назад Нобелевская премия по литературе была присуждена Иосифу Бродскому, поэту, готовому « вершить Страшный суд над собой»
Агния Барто – не только «Игрушки» 17 февраля исполнилось 106 лет Агнии Барто. Но что мы знаем об их авторе? Даже год рождения, указанный в официальных источниках – неточен
Мультфильм «Храбрая сердцем» как повод поговорить о детях На экранах России и мира без особого успеха прошел очередной диснеевский мультфильм «Храбрая сердцем». В диснеевском пантеоне принцесс стало на одну больше -- теперь там есть рыжая шотландская красавица. А для нас, простых российских зрителей, получился повод поговорить на несколько очень не простых тем детско-родительских отношений.
Буквально, или о чем может рассказать глаголица Шрифты, написание букв — мы каждый день читаем книги, рекламные тексты и вывески. Обычно мы не обращаем внимания на то, как выглядит, как написана буква, каким шрифтом набрана книга, — а зря. Зря, потому что в истории шрифтов, в этих овалах, засечках и вертикальных черточках видна не только история одного языка или письменности, но история всей мировой культуры. В том, как выглядит и влияет текст на человека, еще много неизученного и даже таинственного
Человек со скотного двора Одна из самых ярких книг минувшего года — «Мясо» американского писателя Джонатана Сафрана Фоера. Эта книга может превратить вас в убежденного вегетарианца, но не только потому, что покупать говядину, свинину и курятину — значит соучаствовать в чудовищных жестокостях производителей, а в результате совмещения в книге чрезвычайно подробного осмысления «индустрии смерти» с глубоким погружением в природу человека
Перепечатка материалов сайта в интернете возможна только при наличии активной гиперссылки на сайт журнала «Нескучный сад».
Перепубликация в печатных изданиях возможна только с письменного разрешения редакции.