Акафист как квазилитургия или за что так любят акафисты?

Мне вспоминается служение акафиста в МДА. Только что была какая-то будничная служба, почти целиком – при закрытых царских вратах, возглавлял службу обычный священник. Но пришло время акафиста – царские врата открыты, зажжен свет, духовенство выходит из алтаря, во главе освященного собора – архиерей. Контраст впечатляющий.

Фото: www.visualrian.ru

Если вы спросите среднестатистического прихожанина наших храмов, чем отличается стихира от седальна, как устроен канон и сколько значений у слова «кондак», вряд ли вы получите вразумительный ответ хотя бы в одном из десяти случаев. Но если речь заходит об акафисте, тот тут не нужно долгих теоретических рассуждений: среднестатистический прихожанин просто достанет из сумки или рюкзака молитвослов (или отдельную брошюру, или сборник акафистов) – и вот, пожалуйста, всевидно: кондаки, икосы, молитвы…

Акафист – наиболее популярный у нас гимнографический жанр. Такое положение дел сложилось уже давно, и ничто не предвещает изменений в ближайшем будущем. Чем же можно объяснить такую распространенность и такую востребованность акафистов? Ведь ежегодно появляются десятки новых текстов этого жанра – значит, кто-то их пишет и кто-то читает.

Несколько лет назад я попытался разобраться в причинах популярности акафистов. Этих причин оказалось довольно-таки много: и техническая доступность текста (акафист можно купить почти в любом храме, в любом православном книжном магазине, скачать из интернета), следовательно – возможность зрительного восприятия текста (а не только на слух, как это происходит с текстами Октоиха, Триоди, Минеи), оптимальный объем (прочтение одной лишь молитвы святому не создает ощущение даже «малого приношения», служба же слишком пространна и сложна – а акафист в самую пору: можно прочесть минут за пятнадцать), прозрачность структуры текста (акафист состоит из кондаков и икосов, икосы включают в себя хайретизмы, хайретизмы обладают однотипным строением – все это облегчает восприятие текста), высокая дискретность текста (акафист почти целиком состоит из автономных микротекстов, которые не перетекают друг в друга, как это бывает в иных гимнографических жанрах), простота синтаксиса, русифицированная (в сравнении с «классическими» церковнославянскими текстами) лексика и отчасти грамматика, доступность образной системы и другое.

Однако все эти факторы сами по себе навряд ли могут объяснить такую любовь к акафистам, которая наблюдается уже много десятков лет у значительной части православных христиан нашей (и не только нашей) страны.

В чем же тут дело? Где кроется разгадка? Мне кажется, здесь важно обратить внимание на то, где, как и кем читается (или поется) акафист. Если речь идет о домашнем молитвенном правиле или о чтении акафиста в метро по дороге на работу, то здесь акафист находится в выигрышной позиции по отношению, например, к канону, именно в силу указанных выше причин: доступность изданий, простота текста и проч. Но ведь акафисты часто поют в храмах. И это уже совсем другая история.

В каждом приходе свои обычаи, свой порядок пения или чтения акафиста. Где-то акафисты поют мирским чином, где-то (видел сам) пение возглавляет дьякон, но чаще – все же священник. Степень торжественности – тоже разная. Мне вспоминается служение акафиста в МДА. Только что была какая-то вполне будничная служба, почти целиком – при закрытых царских вратах, возглавлял службу обычный священник. Но пришло время акафиста – царские врата открыты, зажжен свет, духовенство выходит из алтаря, во главе освященного собора – архиерей. Констраст впечатляющий.

Но и это, пожалуй, не главное. Сравним пение акафиста с «обычным» (т. е. вполне себе торжественным) всенощным бдением или даже с литургией. На обычной субботней или воскресной службе священник значительную часть времени находится в алтаре, за закрытыми царскими вратами (еще и завеса иногда задернута), т. е. он – пространственно – сам по себе, а миряне – сами по себе. Некоторые (на литургии – важнейшие) молитвы священник читает про себя, народ их просто не слышит – на долю мирян остаются причастные обороты и придаточные предожения. А то, что народ как бы слышит, во многом проходит мимо сознания – и в силу недостаточной понятности церковнославянского языка, и по причине отсутствия необходимых знаний для восприятия столь сложных текстов, каковыми являются произведения византийских гимнографов, да и просто потому, что в течение двух-трех часов воспринимать текст на слух – дело крайне непростое.

А что в случае с акафистами? Священник – посреди храма, вместе с народом. Текст – у всех желающих перед глазами. Все слышно и видно, все достаточно понятно. Прихожане поют акафист (или хотя бы припевы в конце строф) – т. е. они активно вовлечены в богослужение, они становятся его участниками, а не только пассивными слушателями и созерцателями.

Иными словами, храмовое пение акафиста – это такая квазилитургия. Это действительно общее дело, общая молитва – молитва максимально осознанная, прочувствованная. Да, можно говорить о низком качестве акафистных текстов, и подобные упреки во многом справедливы – однако надо признать, что акафисты выполняют свое молитвенное предназначение, а вот прекрасные творения преподобного Иоанна Дамаскина – к сожалению, нет.

О том, как совершается у нас литургия, говорилось уже много разными авторами (и уже указано нами выше). Это и психологическое и институциональное противопоставление клира и мирян (священник «служит», а мы «стоим и молимся»), и отделенность народа от священнослужителей алтарной преградой, и фактическое выпадение из литургии ее центральной части – анафоры (евхаристических молитв), и т. п. И ясно, что в одночасье все эти проблемы не решить. И вот мы видим, что кто-то берет на службу книгу или планшет и читает молитвы анафоры, а кто-то – звучит дико, но такое бывает – покупает книжечку под названием «Молитвы во время литургии» и, пока священник молится «своими» молитвами, благочестивый мирянин молится своими.

Конечно, акафисты (а также храмовое соборование – тут, на самом деле, немалое сходство), ни в коей мере не являются заменой литургии, евхаристии. Это не более чем суррогат. Однако миряне (да и священники) изголодались по общей осмысленной молитве – и акафисты здесь приходятся как нельзя кстати.

свящ. Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ

Версия для печати

Тэги: Богослужение