Тропарь «В тебе, мати»: с преподобной «на ты»

21 апреля в храмах звучал тропарь прп. Марии Египетской - ”В тебе, мати, известно спасеся”. Такой же тропарь положен и в службах другим преподобным женам. Он написан в форме обращения «на ты»: как будто это ей, преподобной, мы говорим о ее же подвигах и спасении. Обращенная речь говорит о ее присутствии. Комментируют священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ и поэт Ольга СЕДАКОВА

Преподобная Мария Египетская

Тропарь преподобной:
В тебе, мати, известно спасеся еже по образу:
Приимши бо крест, последовала еси Христу
И деющи учила еси: презирати убо плоть, преходит бо,
Прилежати же о души вещи бессмертней.
Темже и со ангелы срадуется, преподобная Марие, дух твой.

Греческий оригинал
Ἐν σοὶ Μῆτερ ἀκριβῶς διεσώθη τὸ κατ' εἰκόνα·
λαβοῦσα γὰρ τὸν Σταυρόν, ἠκολούθησας τῷ Χριστῷ,
καὶ πράττουσα ἐδίδασκες ὑπερορᾶν μὲν σαρκὸς παρέρχεται γάρ,
ἐπιμελεῖσθαι δὲ ψυχῆς, πράγματος ἀθανάτου·
διὸ καὶ μετὰ Ἀγγέλων συναγάλλεται Ὁσία … τὸ πνεῦμά σου.

Перевод Ольги Седаковой
В тебе, о мать, достоверно спаслось
то, что в нас по образу [Божию]:
ибо, приняв крест, ты пошла за Христом
и делами своими учила
презирать плоть, ибо она прейдет,
усердствовать же о душе, вещи бессмертной.
Потому и радуется вместе с ангелами,
Преподобная Мария, дух твой.


Священник Феодор Людоговский: Как появился тропарь преподобным женам

— Службы на каждый день года (1 сентября, 25 декабря, 8 апреля и т. д.) собраны в богослужебной книге под названием Минея. Иногда это слово употребляют во множественном числе – Минеи, поскольку эта книга разделена на 12 томов, по числу месяцев, а некоторые из томов, в свою очередь, поделены на две, а то и на три части.

В современных Минеях почти на каждый день приходится по несколько служб – по две-три, а иногда – по четыре-пять и больше. Конечно, соединить все эти службы невозможно – приходится выбирать. Однако бывает и обратная ситуация: есть святой, которому надо бы послужить, – но в Минеях нет ему службы. Что делать? На этот случай есть другая богослужебная книга, которая называется Общей Минеей. Здесь собраны типовые службы преподобному, святителю, мученикам и т. п. Берешь службу, подставляешь имя – и все готово. Не всегда использование такого шаблона полностью оправдано, однако все же это лучше, чем ничего. Впрочем, для новомучеников и исповедников Российских была составлена отдельная Общая Минея (она вышла два года назад в Издательства Московской Патриархии), поскольку обстоятельства жизни и мученической кончины христиан XX века существенным образом отличаются от того, что было в I–IV веках. В этой новой Общей Минее есть такие последования, как «Служба обща священномученику Российскому 20-го века», «Служба обща преподобноисповеднице Российстей 20-го века» и т. п.

Сегодня мы хотели бы рассказать об общем тропаре преподобной – он приведен в начале публикации. Следует отметить, что этот тропарь – не только шаблон, в который можно подставлять имя той или иной святой; это еще и песнопение, посвященное, пожалуй, самой известной из преподобных жен – Марии Египетской. Собственно говоря, изначально это и был, вероятно, именно ее тропарь, а позже он приобрел также функцию общего тропаря преподобной жене.

Память преподобной Марии Египетской празднуется дважды: 1 апреля (по церковному календарю) – в день ее кончины, а также в 5-е воскресенье Великого поста; иногда эти две даты сближаются, а иногда даже совпадают друг с другом. Кроме того, на утрене четверга 5-й седмицы поста в храмах во второй раз (помимо первой седмицы поста) звучит Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского, где немало тропарей посвящено преподобной Марии, и читается ее житие.

Ольга Седакова: Образы покаяния, которые населяют пространство Великого Поста и подготовительных недель нередко объединены в пары: Мытарь – и Фарисей, Блудный Сын – и его старший брат. В смягченном и неконфликтном виде, но то же сопоставление мы видим и в истории Марии Египетской и старца Зосимы, образцового аскета.

Sub specie poeticae

— Тропарь преподобной (как и все тропари) написан в форме обращения «на ты»: как будто это ей, Марии Египетской, мы говорим о ее же подвигах и спасении. Эта форма повествования обычна для литургической поэзии. Не стоит относиться к ней как к условному, автоматическому «приему». Обращенная речь как бы вызывает, призывает того, к кому она обращена, она говорит о его присутствии: мы воспеваем песнь, а тот, кому она посвящена, слышит нас. В центре события – не поющий или говорящий и его чувства и мысли, а тот, к кому эти его мысли и чувства обращены. Говорить о присутствующем в третьем лице, как известно, невежливо. Классическая светская поэзия в этом отношении не отличается от литургической. Она тоже любит эту обращенную речь (риторику торжественного красноречия, говоря по-филологически). Она обращает свое «ты» к предмету речи и там, где предмет этот – не человек, с которым можно разговаривать, а птица (Джон Китс, «Ода к соловью») или сосуд («Ода греческой вазе»). Так Пушкин обращается к Петербургу, Николай Заболоцкий — к реке и ночному саду, а Мандельштам и вообще к «отвлеченным понятиям», тяжести и нежности:
Сестры тяжесть и нежность! Одинаковы ваши приметы.

Вообще говоря, это сердцевинный момент высокого лиризма: разговор не о вещах, а с вещами, к вещам. Отсутствие такого гимнического «ты» (даже «о, ты!») в стихотворной речи – само по себе сильный прием. Это введение в поэтическую речь прозаизма, и более значительное, чем употребление каких-то «непоэтических» слов. Описание вещей в третьем лице передает отстраненную, сознательно «нелирическую», «репортерскую» позицию говорящего.

О.Федор Людоговский говорит о том, что тропарь Марии Египетской, возможно, и был основой для типового тропаря преподобномученице. Я думаю, это предположение подтверждается самим текстом тропаря: в «отвлеченных» на первый взгляд характеристиках святой (так, кажется, можно сказать о любой подвижнице!) в действительности содержится тесная связь с сюжетом ее жития. Впрочем, основные моменты жития даны здесь в такой предельной сжатости, что можно этого не заметить. Но попробуем.

Первый такой момент — слово «известно» в первом стихе тропаря: «известно спасеся». Цсл. «известно» — это не просто «точно» (как греческое ἀκριβῶς, «точно», «безупречно»): это «удостоверено», «засвидетельствовано». «Извествовати» — «подтверждать», «удостоверять»: «И Дух в виде голубине извествоваше словесе утверждение», «и Дух Святой в виде голубя принес подтверждение этим словам», тропарь Богоявления; «обетованием Святаго Духа, извещенным им бывшим благословением», «обещанием [cошествия] Святого Духа, подтвержденным благословением, которое Он дал им», тропарь Вознесению.

В этом «известно» мы видим весь сюжет нашего жития: рассказчик, авва Зосима, выступает свидетелем удивительной истории покаяния великой грешницы. Финальное «извещение» о ее спасении – записка, которую он находит возле почившей подвижницы. В слове «известно» мы видим первое из чудес повествования: сама встреча Зосимы с Марией в пустыни происходит как бы вопреки всякой вероятности. Ее жизнь и подвиги могли бы остаться никому неизвестными.

В этом же первом стихе тропаря мы видим еще одну смычку с житием: «еже по образу». В преподобной спаслось (стоит заметить, что цсл. «спастись» имеет и простое значение «сохраниться», «не пропасть») «то, что по образу Божию» в человеке. Иначе говоря, образ Божий в ней не погиб. В житийном повествовании эта тема — κατ' εἰκόνα·, «по образу» — связана не только со спасением «души, вещи бессмертной», но еще и с той решающей ролью, которая принадлежит образу (иконе) Матери Божией в Иерусалимском храме. В ответ на молитвы грешницы, образ Богородицы отвечает ей: позволяет войти в храм, сообщает, что требуется сделать (перейти Иордан) и помогает в искушениях в пустыни. «То, что по образу» спасается благодаря «образу», иконе.

Еще один момент связи тропаря с житием – «приимши бо крест»: «ибо приняв крест, пошла за Христом». Но ведь так обычно описывается путь каждого святого, поскольку он исполняет евангельские слова: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мк.8, 34)! Крест Марии Египетской в этом смысле – покаяние, умерщвление плоти. Александрийская подвижница «берет свой крест», «распиная плоть со страстями и похотями» (Гал.5, 24). Но то, что тропарь употребляет не слово «взять», а слово «принять» («принять крест») о чем-то говорит. В истории Марии Египетской с Крестом (не только «ее крестом» — выражение иносказательное, но с вещественным Крестом Христовым) связан важнейший сюжетный поворот. Обращение Марии происходит в праздник Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста, которому она пришла поклониться и к которому ее не допускали грехи.

«Учила еси». Этот стих заключает в себе парадокс, который очевиден из жития: Мария Египетская «делами своими» учила… Иначе говоря, в покаянии она исполняла евангельский завет: «Идите научите все народы» (Мф. 28, 19) и обещание другого великого кающегося грешника, ветхозаветного Царя Давида: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к тебе обратятся» (пс.50,). Но как? Она ведь не отправляется к незнакомым племенам, в дальние земли, как это было бы естественно предположить для проповедника; она не собирает вокруг себя молодых послушниц, как можно было бы предположить для учителя. Она делает противоположное: покидает человеческий мир без всякой мысли о том, что ее «дела» будут кому-нибудь известны (поскольку в «презрение к миру» входит и презрение к «мирской славе»). Только чудесная встреча с Зосимой раскрывает «учительный», проповеднический характер подвига Марии Египетской. Она «учит» сначала его, великого подвижника и старца, давая ему увидеть, что такое по-настоящему великое покаяние, «крайнее (то есть самое высокое) житие». А через него — братию обители и, далее, весь христианский мир, который веками читает эту удивительную историю. Тропарь, таким образом, открывает взгляд на пустынничество и молчание как на род проповеди, обращенной к вселенной. То, что часто понимается как «бегство от мира», оказывается посланничеством в мир и даже своего рода «гражданством» (ср. «пустынный житель и в телеси ангел», две антиномии, в которых изображается подвижник, бесплотный во плоти и гражданин в безлюдной пустыни).

Ее «наука» состоит в покаянии, «крайней жизни», как говорит об этом другая посвященная Марии Египетской стихира. Согласно нашему тропарю, «крайняя жизнь» — это отречение от «плоти» ради «души», иначе говоря — предпочтение жизни смерти. Отождествление «плоти» (а блуд – крайняя форма служения плоти) со смертью — тема новозаветной проповеди (в особенности апостольских посланий) в ее монашеской рецепции.

«Тем же и со ангелы срадуется». Подвижническую жизнь обыкновенно сравнивают с ангельской, а в случае Марии Египетской это сравнение особенно очевидно: она достигает уже нечеловеческих возможностей (живет без пищи, ходит по водам) и ангельской прозорливости. Но здесь стоит вспомнить и о причине ангельской радости: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк.15,7); «Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк.15,10).

Мария Египетская — вероятно, вершинная фигура покаяния среди множества образов, которые населяют пространство Великого Поста и подготовительных недель. Мытарь, Блудный Сын, Андрей Критский, Иоанн Лествичник … Часто эти фигуры объединены в пары: Мытарь – и Фарисей, Блудный Сын – и его старший брат. В смягченном и неконфликтном виде, но то же сопоставление мы видим и в истории Марии Египетской и старца Зосимы, образцового аскета. Зосиме, по его мнению, достигшему высшей степени подвижнической жизни, по его просьбе предъявляется более высокий образ служения, и он оказывается совсем другим: великая грешница (описание подробностей ее грешной жизни необычайно откровенно для богослужебных текстов), не прошедшая никакой аскетической школы и не читавшая (поскольку неграмотна) Св. Писания, обретающаяся не в упорядоченной монашеской общине, а в полном одиночестве.

Вот так — говорится ему — кающаяся душа воистину предстоит небу.

Возвратимся к первому стиху тропаря, к «еже по образу». Этот стих, отсылающий к самому началу Книги Бытия, к сотворению человека «по образу и подобию», связывает фигуры покаяния с другой центральной темой Великого Поста: с почитанием образов (Неделя Торжества Православия). Литургическая поэзия, как ясно показывает тропарь, о котором мы ведем речь, предлагает нам настоящее богословие покаяния: его цель по существу – это «почитание образов», возвращение к замыслу о человеке, воскрешение в нем божественного образа, который гибнет в грехе.

В подвигах Марии Египетской мы видим тот предельный образец покаяния, который вдохновлял века монашеской аскезы: добровольные муки и долгий труд очищения, борьбу с соблазнами и духовными врагами человека, абсолютный отказ от «плотского» и «мирского». На Страстной нам явится другой великий образ покаяния – Мария Магдалина. Но об этом мы будем говорить в дальнейших комментариях.

Священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ, Ольга СЕДАКОВА

Версия для печати

Тэги: Богослужение  Святые  Язык богослужения  Перевод богослужения  Преподобные