Письмо в редакцию:
Меня очень смутила история, описанная в Деяниях Апостолов (глава 5), — когда члены первой христианской общины продавали свои имения и всё несли «в общую корзину», двое из христиан, муж с женой, Анания и Сапфира, продав имение, утаили его стоимость и принесли апостолам не всю сумму. Петр сказал Анании: «Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен». Через три часа пришла жена, ничего не знавшая, и «она упала у ног его и испустила дух». Почему эта ложь названа ложью Духу Святому? Почему им даже не далось время на покаяние и исправление? Даже Иуда не умер на месте за предательство Христа. Апостол Петр за свое отречение тоже не был наказан. Понятно, что Анания и Сапфира солгали, но неужели их грех страшнее предательства Иуды и отречения Петра? И многие ведь лгали в истории человечества, но никто из них не умирал на месте. За что же этих несчастных Бог так сурово покарал? Марина
Апостол Петр поражает смертью Ананию и женуего Сапфиру за ложь. М. М. Зеленский. 1863
Отвечает библеист Андрей ДЕСНИЦКИЙ:
— Уважаемая Марина! Начнем с того, что в книге Деяний не сказано, что Ананию и Сапфиру — супругов, которые принесли в общину часть средств, вырученных от продажи имения, но сказали, будто отдали все, — покарал смертью Сам Господь. В другом месте той же книги ясно сказано о другом случае и другом человеке: «Ангел Господень поразил его за то, что он не воздал славы Богу» (12: 23). А здесь стоит совсем другое выражение. «Ты солгал не человекам, а Богу», — говорит апостол Петр Анании, и, «услышав сии слова, Анания пал бездыханен». Точно так же умерла и его жена.
Связь между их обманом и смертью вполне очевидна, но не настолько прямолинейна: вот согрешили эти люди, и Бог их сразу убил, или апостол приговорил к смерти. Скорее, их смерть выглядит как естественное следствие той ситуации, в которой они оказались, это что-то вроде внезапного инфаркта при остром переживании. Но что вообще такого особенного в этой ситуации? И что еще важнее, зачем приведен этот эпизод в книге Деяний?
Эта книга рассказывает нам о возникновении Церкви, об отношениях внутри первых христианских общин. Она редко приводит подробности, а говорит, скорее, об общих принципах, например: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (4: 32). Это, конечно, идеальная картина, едва ли можно представить себе, чтобы на самом деле среди сотен и тысяч самых разных людей не возникало никаких конфликтов и разногласий… и вот как раз обратный пример и приведен в начале пятой главы. Двое супругов решили войти в общину, принести ей как будто бы все свое имущество — а на самом деле часть оставили для себя.
Они, разумеется, имели полное право этим имуществом распоряжаться. Христианство — не тоталитарная секта, где вхождение в общину как раз и начинается с присвоения всего имущества. Никто ничего не требовал от них. О чем-то подобном писал апостол Павел в 11-й главе Послания к Коринфянам. Христиане в Коринфе собирались на общую вечернюю трапезу, частью которой тогда была Евхаристия. И вот кто-то приносил с собой сытное и изысканное угощение и торопился съесть его сам, а другие оставались голодными… «Вечерей любви» такое уже невозможно было назвать. И апостол советует таким людям: если ты хочешь просто вкусно покушать, оставайся и ужинай дома, а вот на вечерю любви приходят за другим. Нельзя набивать свой желудок деликатесами и делать при этом вид, что состоишь в братском общении с теми, кто сидит рядом с тобой и не может себе такого позволить.
Точно так же и эти супруги стремились совместить жизнь в общине, где ни у кого нет ничего своего, а только общее, — и «обеспеченную старость», то есть жизнь для себя и за свой счет. Сама по себе эта жизнь не дурна — но нельзя назвать ее христианской, как нельзя приходить на общий праздник с собственным тортиком и съедать его в укромном уголке. Хочешь только тортика — купи и съешь сам, а хочешь общения — раздели его с другими. Только не лицемерь.
Именно поэтому апостол говорит Анании, что он солгал не человекам, а Богу. Ложь людям — это была бы неточно указанная цена, скрытая доля имущества, и только. Но в данном случае супруги не просто «уклонились от уплаты налогов». Бог ожидает от человека, чтобы тот всецело предал Ему свою жизнь, но не заставляет этого делать, ждет, пока человек сделает это добровольно. Стремление разделить свое имущество с братьями по вере — лишь внешнее выражение этой готовности полностью предаться в Его волю, чтобы отныне уже жить не ради себя, а ради Него. И вот когда человек отдает якобы все, но оставляет отходные пути, это не просто обман — теперь у него всегда есть возможность сказать: «Да нет, я не имел этого в виду». Это как сыграть свадьбу и сказать все положенные слова о вечной любви и верности, но на всякий случай сохранить ключ от квартиры любовницы.
В Ветхом Завете тоже было нечто подобное: когда люди, вроде бы верующие в Единого Бога, одновременно сохраняли у себя идолов, приносили им жертвы. Ну как же, вдруг Господь не поможет, тогда можно будет обратиться к Ваалу и Астарте! Ну просто на всякий случай… И ветхозаветные пророки обличали такое двоеверие еще суровее, чем чистое язычество. Язычник не обманывает Бога, он просто Его не знает, а вот двоевер — знает и пытается обмануть.
В том же Ветхом Завете не раз было сказано, что человеку нельзя приближаться к Богу «просто так»; существовало представление, что всякий, увидевший Бога лицом к лицу, должен непременно умереть: как пучок соломы, брошенный в огонь, не может не вспыхнуть, так не может остаться в живых грешный человек, встретивший Святого Бога. Это удавалось лишь величайшим пророкам и по особому дозволению. Новый Завет открыл человеку возможность не просто приблизиться к Богу, но принять участие в Его трапезе, приобщиться Его Тела и Крови. Но этот эпизод из книги Деяний подчеркивает, что и в Новом Завете это происходит только по Его милости и дозволению и что Бог может исцелить немощи и простить грехи, но только если человек приходит к нему искренне, не пытаясь ничего изображать или диктовать собственные условия. Всякая попытка найти «черный ход» в Царствие Небесное — смертельно опасна.
