-- Биоэтика как наука возникла в связи с развитием медицинских технологий?
-- Это только одна из причин. И не самая главная. Новые технологии не требуют специальной этики. Прогресс (пусть и не такой стремительный) был всегда, а биоэтика возникает только во второй половине XX века. Термин «биоэтика» ввел в оборот в 1971 году американский ученый Ван Ренселлер Поттер. К тому времени были утрачены нравственные традиции, произошел переход от абсолютных ценностей, самоочевидных еще в начале столетия, к ценностному плюрализму, к тому, что «все относительно». Если, например, еще в 1940-е годы в Европе нельзя было сильнее оскорбить врача, чем предположив, что он способен на аборт (это описано в детективе Честертона «Удивительное убежище»), то менее чем через полвека в той или иной степени убийство нерожденных было легализовано в Швеции (1946), Англии (1967), Франции (1979), США (1973), Италии (1978), Испании (1978), Нидерландах (1981), Норвегии (1978).
В тех 50 процентах стран мира, где аборты теперь разрешены, по сути усечена клятва Гиппократа, из нее изъяты слова «я не вручу никакой женщине абортивного пессария» (а в Голландии сейчас изъяли также «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла»). В России это произошло еще в 1920 году — большевики разрушали насильно все традиции, в том числе и медицинскую этику, а на Западе во второй половине прошлого века традиции разрушались «естественным» путем. Сегодня у нас нет гарантий, что врачи в поликлинике придерживаются христианских ценностей. В женских консультациях Москвы женщине на любом сроке беременности предлагают подумать об аборте. Всё перевернулось с ног на голову. В этом главная причина появления биоэтики. Нужно вернуть медицине утраченную нравственную традицию, но уже усилием мысли.
Отход многих врачей от христианской этики поставил под сомнение доминировавший в медицине со времен средневековья патернализм. По этой модели, описанной Парацельсом, взаимоотношения врача и пациента уподоблялись попечению священника о духовных чадах; отсюда название (от лат. pater — отец). Врач для пациента был не только специалистом, но и нравственным образцом, поэтому пациент полностью доверял ему и старался выполнить все его предписания. Но в новой, бесчеловечной реальности XX века возникла необходимость формулировать законы, защищающие пациентов от врачей. Медицинские эксперименты в фашистской Германии показали, насколько может быть опасен врач, чуждый христианской морали. Это вторая причина появления биоэтики.
Третья причина — сексуальная революция. Открытие антибиотиков и развитие репродуктивных технологий разделили брак и деторождение. Благодаря лекарствам, позволяющим справляться с венерическими заболеваниями (страх перед которыми ранее был сдерживающим фактором), а также благодаря «средствам», позволяющим получать удовольствие от супружеской жизни, не рождая детей, участились случаи бесплодия, и, как следствие, экстракорпорального оплодотворения. Это тянет за собой новые и новые проблемы.
Все эти моральные и технологические перемены привели к тому, что сам человек (как вид) оказался под угрозой. Биоэтика призвана защитить человека. В нее входит много дисциплин как медицинских, так и гуманитарных: этика, философия, экология, антропология.
-- Биоэтика - обязательный предмет во всех медицинских вузах?
-- Да, без зачета по биоэтике диплом медику не выдадут. Кафедры в российских вузах пока в процессе становления, сами же подходы в биоэтике бывают разные, есть и в ней свои либералы, сторонники аборта и эвтаназии. В этой связи напомню, что 45-я статья Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан запрещает эвтаназию в любой форме.
-- Отец Михаил, а как студенты относятся к этому предмету?
-- По-разному. Часто они просто, что называется, не в теме, поэтому первая реакция – любопытство. Бывают дискуссии, какие-то вещи не принимают. На мой взгляд, очень важно, что у студентов есть возможность поспорить об этике врачевания во время учебы. Продумав эти вопросы, они смогут избежать ошибок, когда выйдут из аудиторий к больным. Помните, Раскольников проверял, тварь он дрожащая или право имеет? Начитался революционных теорий и решил их проверить. Проверил – убил старушку, а потом до него доходит: «Я не старушонку, я себя убил».
Подобная история произошла однажды с врачом, который отключил поддерживающую аппаратуру у своей родственницы, находившейся в диабетической коме. Престарелая женщина была почти безнадежна, врач посчитал своим долгом лишить ее жизни, чтобы никого не обременять. Однако вскоре понял, что он сделал. И вот много лет, как он мучается, но изменить ничего уже нельзя.
Многие священники говорят о том, что самое трудное в их служении — исповедывать матерей, совершивших аборт, и врачах, помогавших им в этом.
Некоторые вещи необратимы. Переступая заповедь “не убий”, врач не просто отрекается от своего призвания. Он в чем-то главном перестает быть человеком. Поэтому, когда биоэтика пытается уберечь студентов от таких ситуаций, она заботится не только о пациентах, но и о врачах.
А каким открытием стал курс биоэтики для иностранных студентов! Открытием не этики, а России. В Москве учатся студенты из нехристианских стран: Ирана, Китая, Индии, Малайзии. И как оказалось, там с этикой гораздо лучше, чем в отказавшейся от христианства Европе. В Индии и Китае аборты законом разрешены, но считаются позором. Зачастую именно на занятиях по биоэтике ребята узнают, что и в России есть люди, считающие аборт убийством. С другой стороны, наш предмет позволяет говорить с представителями нехристианских стран о корнях этики — о Православии, о русской культуре. Специально для них на Крутицком Патриаршем Подворье мы открыли факультативный семинар «Духовно-нравственная культура России». Ведем его по-английски. Мы не пытаемся воцерковить этих ребят, но хотим, чтобы они узнали Русь изнутри, увидели глазами тех, кто ее создавал и вымаливал. А пойдут ли они дальше, зависит от Бога.
-- А российские студенты воцерковляются благодаря вашему курсу?
-- Задача курса – не воцерковить студентов, а ознакомить их с проблематикой, с разными точками зрения. И когда в ходе занятий вскрывается логика этики, тогда выявляется, что либерализм – это не более чем редукция, сведение традиционной нравственной антропологии только к материи, только к удовольствиям, а человек в его реальности гораздо глубже. Кто увидит за этим объемом информации первооснову, тот поймет, что медицина может стать путем общения с Богом, подвигом, и пойдет путем святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Думаю, что любой человек, всерьез задумавшийся об этике, задумается и о себе, и о вечности, а значит, станет хоть чуть-чуть ближе к Богу.
Поэтому, прежде всего, я надеюсь на то, что в ходе занятий студенты не станут дальше от христианства, чем были до. Между прочим, это означает, что вопросы веры никак не влияют на получение зачета. Критерий один — овладеть знаниями в объеме программы, утвержденной Минздравом.
-- Но ведь наверняка попадаются закоренелые скептики, не относящиеся к биоэтике как к предмету всерьез?
-- Есть и такие студенты, и это нормально. Никому, а тем более в 18-20 лет, не нравится, когда его прессуют и строят. Моя задача – показать, что мы не навязываем новую идеологию, а пытаемся научить разбираться в существующих идеологиях. Принимая зачет, я не требую, чтобы студенты разделяли мою точку зрения. Бывает, студент на зачете начинает разговор с того, что он сторонник традиционной биоэтики. Я радуюсь, но прошу его изложить аргументы либералов. Как преподавателя меня интересуют не взгляды студента, но то, как он освоил материал (все этические позиции) и может выстроить свою систему аргументации. Конечно, хотелось бы, чтобы вместе со знаниями люди обретали прочность. Есть у человека внутренняя опора – никакая идеология его не сломает. И в фашистской Германии были врачи, принявшие смерть, но отказавшиеся делать бесчеловечные опыты. И если вдруг очередной приказ Минздрава будет противоречить этике, врач должен суметь сразу это распознать и поступать по совести согласно нравственному закону.
-- И многие ли ваши студенты способны на это?
-- Вряд ли нам удается изменить сознание всех студентов. Наши занятия как зерна: мы их стараемся сеять, а когда они взойдут, время покажет. Массового обращения студентов к традиционным ценностям не происходит, но почти все после зачета благодарят за то, что узнали и продумали во время занятий. Многие студенты именно после семинаров говорят, что в своей жизни на аборт не пойдут. Одно это, быть может, оправдывает само существование курса биоэтики.
-- О чем чаще всего спрашивают студенты на занятиях?
-- Как ни странно, очень многие спрашивают, есть ли Бог, и насколько это всерьез. На самом деле студенты устали от бесконечных игр массовой культуры. Часто их цинизм — это просто способ защиты от этих игр. И они рады видеть, что есть люди, которые относятся к истине всерьез и готовы аргументировать свою точку зрения.
-- А как светские студенты реагируют на человека в рясе? 
-- Как хоббиты в книге Толкиeна — на Гэндальфа: все думали, что он сгинул, а он вот, живой. Вообще, отмечу, с каждым годом уменьшаются антицерковные настроения. Еще 8 лет назад любой довод против абортов воспринимали как мракобесие, чем и возмущались. Сегодня, как мы говорили, споры об абортах продолжаются, но при этом гораздо меньше вульгарного медицинского материализма. И именно поэтому каждый, кто преподает в светском вузе, должен понимать, какая на нем лежит ответственность. Мы призваны доносить истину, опираясь не на авторитет Церкви (для студентов его нет), а на современную культуру, в которой надо научиться находить и ценить оазисы милосердия. Поэтому я выступаю в рясе лишь там, куда меня в ней приглашают.
Иногда сами студенты могут то, что не под силу преподавателю даже в рясе. Так однажды на семинаре в Саратове один студент встал и рассказал: «Нас в семье 8 детей, мать заставляли сделать аборт, она не сделала, теперь у меня есть маленькая сестренка!» Его слова весомее любых моих теоретизирований…
-- Приходилось ли вам обсуждать биоэтику не со студентами, а с опытными врачами?
-- Да. Их убеждают прагматические аргументы. Скажем, многие врачи в России – сторонники эвтаназии. Приходится объяснять, что за лоббированием эвтаназии стоят финансовые интересы. Какие? Направление пациента на эвтаназию означает перевод из реанимации в морг. Деньги, которые были бы затрачены на его спасение (а реаниматология – одна из самых дорогих медицинских областей), сохраняются для страховых компаний или госбюджета. Кроме того, тормозится развитие медицины. В борьбе за жизнь, казалось бы, безнадежных больных накапливаются знания, опыт, помогающие решать эти проблемы в будущем. Без малого 200 лет назад врачи не смогли спасти раненного в живот Пушкина. Если бы тогда в мировой практике практиковалась эвтаназия, то и сегодня никто бы не умел лечить такие раны. Итогом легализации эвтаназии в России станет безработица врачей-реаниматологов, врачей-ученых и — сверхприбыли страховых компаний. Медицинский прогресс остановится.
После таких аргументов большинство задумывается, а многие меняют свое отношение к эвтаназии.
-- Аргументы, безусловно, убедительные, но, как вы правильно отметили, чисто прагматические. Этика здесь ни при чем. А как относятся невоцерковленные врачи к самой биоэтике?
-- Как и студенты, по-разному. Многие прямо говорят: «Что вы лезете с вашей этикой в нашу медицину? Пациентов волнует моя квалификация, а не мои этические установки». А бывает, что при знакомстве с биоэтикой врач радикально меняет свои взгляды. Например, гинеколог перестает делать аборты. Некоторые же врачи спорят, отстаивают свою позицию. Значит, их эта тема задевает.
-- Как поступать верующему врачу, сталкивающемуся на практике с трудной биоэтической проблемой?
-- Думаю, что надо обращаться в специальный Церковно-общественный совет по биомедицинской этике Московского Патриархата, искать ответы. Да, не на все вопросы сразу можно найти ответ. Тем более нужно такие вопросы обсуждать. Как устроен мир? В чем смысл жизни? Что такое смерть? Поняв это, человек поймет и то, почему аборт – убийство. Нам надо донести это до сознания врачей, будущих матерей, еще не задумывавшихся о Боге. Чтобы люди могли увидеть в зародыше человеческую жизнь, призванную к вечности. Наши врачи – это замечательные специалисты и люди, а отнюдь не упертые мясники, как их иногда пытаются изображать. Есть и наша вина в том, что мы не всегда находим слова, доходящие до их сердец.
На упомянутой конференции в Петербурге один из круглых столов был посвящен проблеме экстракорпорального оплодотворения. Некоторые участники говорили о недопустимости крещения детей, зачатых в пробирке. Это ошибка. Церковь изначально стояла на том, что каким бы образом ни пришел человек в мир, это именно человек, образ Божий. Мы против такого зачатия, как и против клонирования человека. Но если мир преступит эту грань (мы должны сделать все, чтобы не преступил), мы не имеем права лишить благодати крещения жертв этих экспериментов, обреченных на инвалидность. Надо отметить, что аргументы против клонирования вполне медицинские: все без исключения клонированные животные имели те или иные патологии. Точно также детишки, рожденные в результате экстракорпорального оплодотворения, гораздо чаще имеют невропатологическую симптоматику. Значит, ставя из каких-либо соображений подобные опыты, ученые обрекают появляющихся людей на страдания. И это не ошибка природы, это сознательные действия. Но отказывая «пробирочным» или, не дай Бог, «клонированным» детям в крещении, мы ни одного родителя или «ученого» не образумим. Надо менять сознание людей – родителей и врачей.
-- Отец Михаил, экстракорпоральное оплодотворение плохо не только потому, что рождаются больные дети (хотя этого достаточно, чтобы от него отказаться)?
-- Оно бесчеловечно. Эмбрионов получается больше, чем имплантируется в материнскую утробу. Оставшиеся замораживают, чтобы потом можно было «помочь» женщине еще раз забеременеть, не стимулируя ее при помощи гормональных препаратов. При замораживании до половины погибает, не говоря уже о том, что далеко не всегда матери принимают решение рожать своих «отмороженных» детей. И они хранятся в криоконсервации десятилетиями, никому не нужные, брошенные. До разморозки, когда все они погибнут. Тем самым эта технология запрограммирована на уничтожение человеческой жизни.
Понимаю, что многих читателей шокирует само обсуждение такой темы на страницах православного издания. Но разве могут православные люди «прятаться» от актуальных проблем? Да, тема неприятная, не христиане создали проблему, но она есть. В мире сейчас более миллиона замороженных эмбрионов!
-- А правда ли, что неимплантированные эмбрионы используются для испытания и производства лекарств?
-- И для лекарств, и для косметики, и как источник стволовых клеток. Пока полулегально. Но уже есть несколько актов Минздрава по легализации этой практики. Ошибочность этого еще и в том, что стволовые клетки можно получать не только из эмбрионов, но и из пуповинной крови. Кроме того, стволовые клетки есть у каждого человека, их надо научиться находить и правильно использовать. Эти технологии сложнее, но, например, в США уже 6 лет успешно осваиваются. А все потому, что президент Буш прекратил госбюджетное финансирование программ по использованию эмбриональных стволовых клеток. В результате — серия открытий в американской медицине, выход к совершенно новым, но при этом вполне приемлемым технологиям. Этика стимулирует развитие науки, а попытки пойти бесчеловечным путем приводят к стагнации.
-- Вы говорили, надо сделать всё от нас зависящее, чтобы не допустить клонирование человека. А зависит ли уже что-то от нас? Может быть, как это ни печально, клонирование – неотвратимый процесс?
-- А разговаривали бы мы с вами сегодня, если бы люди полвека назад согласились, что неотвратима ядерная война? Как видите, зло отвратимо. После испытания водородной бомбы на Новой Земле ядерная волна трижды (!) обошла земной шар, и все поняли: если воевать таким оружием, останутся только крысы. И переориентировали прогресс, перейдя от истребления жизни на земле к обеспечению безопасности — придумали мониторинг, заблокировали дальнейшие испытания. Так же нужно отнестись к клонированию человека. Это сложная технология (не менее опасная для будущего, чем ядерное оружие), и развитым странам нетрудно держать ее под контролем.
Беседовал Леонид ВИНОГРАДОВ
Версия для печати
