Жалеть и прощать свое начальство

Митрополит Сурожский Антоний (Блюм)

Одной из тем ближайшего номера журнала "Нескучный сад" будет православный взгляд на конфликт начальников и подчиненных. Ниже мы публикуем фрагмент из бесед Митрополита Антония Сурожского, посвященный этой же теме, любезно указанный нам редактором и переводчиком текстов покойного владыки, Еленой Львовной Майданович.

Можно ли каким-то образом заставить себя относиться к начальству в своем офисе со смирением вместо поклонения и пресмыкательства, которого от меня требуют ежедневно и которое мне никак не удается должны образом изображать? Стараюсь увидеть в начальнике хорошее, вызывающее уважение, но удается плохо; уже сами требования непомерного выражения поклонения вызывают во мне глубокое отвращение…
Это вопрос очень реальный не только по отношению к данному начальству, но и вообще: как относиться к человеку, который поставлен над нами и в котором мы не видим основания ему стоять на этом положении. Это бывало в армии, когда производили по старшинству, это бывает во всех областях: по старшинству ли, по покровительству ли, по другим причинам тот или другой человек поставлен над другими, и чем он мельче, тем он больше требует к себе знаков уважения. Он вероятно знает, что его не очень-то уважают, но проявлений уважения он хочет, потому что иначе он чувствует себя униженным. И что же тогда нам делать?
Иногда бывает, что можно человеку сказать правду. У меня был нелепый случай, когда я был молод, неопытен и надеялся на невозможное. Вскоре после того как я поступил в армию, я с этим столкнулся. Был над нами очень молодой офицер, моложе большинства из нас, который требовал к себе крайнего уважения, и конечно не только внутреннего, но внешнего проявления. Уважение ему в какой-то мере проявляли, потому что он был начальник, но над ним смеялись и издевались за его спиной, и мне его стало жалко. Я к нему отправился, постучал в дверь, он велел войти, я стал под караул, он велел подойти, я подошел и снова стал под караул. “Что вам нужно?” Я говорю: “Господин лейтенант, я должен вам сказать, что над вами все смеются, потому что вы себя ведете так, что вас всерьез принимать нельзя”. Он на меня посмотрел и сказал: “Уходите, пока я вас не посадил под арест”. Этим кончился мой — полезный, как мне казалось, для него — разговор. Из этого я заключил, что в такой форме человеку сказать нельзя, и очень редко удается человеку тщеславному, пустому или чувствующему, что он, как говорится, маленький человечек на высоком коне, перемениться
Но что мы можем сделать — это его пожалеть, потому что для того чтобы быть в таком состояния тщеславия, желания себе поклонения, нужно быть очень в себе неуверенным. Человек, который в себе уверен в какой-то в приемлемой мере, не нуждается в этом, он делает свое дело, принимает знаки уважения с чувством смирения, потому что сравнивает то, что ему удалось сделать, с тем, что надо было бы сделать, и чувствует, что он ниже меры своей. Но человек мелкий, человек не понимающий, непременно будет стараться если не достичь уважения, то добиться знаков уважения. И вот, как я сказал только что, его надо жалеть, — жалеть, что у него такая слабость, такая неуверенность в себе, и проявлять к нему не подобострастие, а реальное уважение, то есть которое соответствует тому, что он собой представляет, что он умеет делать, на что он годиться, чем он хорош; и опять-таки скажу, его жалеть. И если мы только научимся такого человека жалеть и к нему относиться с жалостью, а не с раздражением, то может быть постепенно могут создаться такие отношения, при которых он начнет оттаивать. Когда ему будет уже не страшно, что его унизят, тогда он, может быть, перестанет стараться добиться того, чтобы его поставили на пьедестал.
Есть другая сторона в этом деле: это сам человек, которого задевает такое поведение начальника, потому что тот, который этим поведением задет, ранен больше, чем тот человек, которого он принять не может, каким он есть. Это относится вообще ко всей теме о прощении человека, прощении его провинностей, свойств личности. Пока мы не примиримся внутренне с человеком, то мы ранены, порой не он. Этот человек порой ничем не страдает, потому что он себе не отдает отчета в том, что тут есть какая-то серьезная проблема для него, его проблема; а мы оказываемся ранены раздражением, обидой, ранены тем, что мы человека принять не можем или, как апостол Павел говорит, не можем друг друга тяготы носить.
Человек не легко меняется, и часто приходится довольно долго терпеть недостатки того или другого человека, проявлять к нему внимание, но не подобострастное внимание, не такое внимание, которого он ожидает, а человеческое внимание, которое дало бы ему чувство, что к нему внимательны не потому, что он добивается чего-то, а потому что он как человек заслуживает человеческого внимания.
С вопросом о прощении эта тема стоит очень остро, потому что порой мы бываем оскорблены, ранены словами, поведением, просто всей личностью какого-нибудь человека. Порой мы ранены его намеренными словами и поступками, а порой просто тем, каков он. И он, может быть, не страдает, но мы страдаем. И тут вопрос стоит о том, можем ли мы с человеком примириться, сказать: да, он таков. Скажем, мы миримся с тем, что человек физически неприглядный и нас отталкивает, но мы это терпим, потому что физические свойства — не его вина. И я скажу, что очень часто те душевные свойства, которые нас ранят и раздражают, тоже не его вина. Он не кичился бы, он не добивался бы подобострастия, если бы в себе был хоть сколько-то уверен, если мог бы себя сколько-то уважать. Но очень часто бывает, что человек не может, не умеет себя уважать, потому что ему никто не дал такой возможности с детства.
И вот тема для человека, который находится с таким начальником, или с кем-нибудь, кто его оскорбил или постоянно оскорбляет, в том, чтобы не дать этому человеку его самого ранить, а с улыбкой посмотреть на человека и сказать: бедненький, бедненький! он не понимает, он не вырос, он не дорос до взрослости, он живет страхом, что его унизят. Что бы сделать, чтобы излечить в нем этот страх?
В каждом отдельном случае, конечно, приходится подойти к человеку различно, но можно об этом подумать конкретно. Не так, как я поступил со своим начальником в армии, а с большей вдумчивостью, попробовать ему показать, что ему не нужно это, что и без того к нему относятся хорошо, не обязательно с большим почтением (это зависит от его успеха в работе), а как к человеку, и что мы готовы стать рядом с ним и помочь ему удачно, хорошо проводить работу. А когда это не бывает, внутренне улыбнуться, как мы можем улыбнуться на поведение ребенка, и сказать: бедненький, он еще маленький, не понимает, рано или поздно, может, даже он поймет…


При жизни Архиепископ Антоний являл пасомым образец православного начальника

Рекомендуем посетить сайт, посвященный жизни и наследию владыки Антония

Версия для печати