Почти 20 лет назад было принято решение о восстановлении храма Христа Спасителя. О том, как восстанавливали храм-символ журналу «Нескучный сад» рассказал декан Факультета управления большими городами Международного университета в Москве Юрий Лужков.
— Юрий Михайлович, когда вы поверили, что храм Христа Спасителя можно воссоздать?
— Когда специалисты по моей просьбе изучили фундамент, а архитекторы Михаил Михайлович Посохин и Игорь Александрович Покровский проверили, какая документация по храму Христа Спасителя сохранилась в архивах. Оказалось, что документация по храму сохранилась в полном объеме, причем разработанная до мелочей - автор проекта архитектор Константин Тон был по-немецки аккуратен и педантичен. По фундаменту мне доложили, что он выдержит любое строение. Ведь его закладывали под огромный Дворец советов, который планировали построить на месте взорванного храма. Не знаю, денег им не хватило или воли, но сделали они только фундамент. Потом появился бассейн, который в итоге пришлось закрыть из-за несоответствия санитарным нормам. Во избежание заражений вода там была с большим содержанием хлора, а рядом Пушкинский музей. Хлорные испарения вредили и картинам, и, главное, людям, живущим и работающим в близлежащих домах. А когда я после закрытия бассейна начал проводить там работы, нашел 41 брошенный баллон с жидким хлором – то есть любой злоумышленник мог открыть эти баллоны и отравить всю Москву. Такая у нас была организация труда. Но вернемся к храму…К тому времени мы под духовным руководством Святейшего Патриарха Алексия восстановили Казанский собор на Красной площади и поверили, что можем воссоздавать полностью уничтоженные храмы. И получив обнадеживающие ответы про фундамент и документацию, я понял, что воссоздание храма Христа Спасителя – не утопия, а вполне осуществимая, хотя и трудная, задача. Мы внесли это предложение Патриарху. Идею он поддержал, но мы все понимали, что у государства нет сейчас денег на самое необходимое, у нас тоже не было. Значит, нужно воссоздавать храм на пожертвования. Видя наше желание, Патриарх благословил нас на решение этого вопроса с руководством государства. Мы включили храм Христа Спасителя в перечень объектов для строительства и реконструкции к празднованию 850-летия Москвы.
— Руководство страны отнеслось к этому с таким же энтузиазмом?
— Вскоре Борис Николаевич Ельцин подписал указ «О подготовке к празднованию 850-летия Москвы», в котором в перечне объектов храм Христа Спасителя стоял на первом месте. Но когда уже строительство шло полным ходом, он позвонил мне и сказал: «Юрий Михайлович, не торопитесь». Я был ошеломлен и ответил ему: «Борис Николаевич, что вы говорите? Ведь это наша общая задача, мы ее реализуем. Народ ждет, когда мы завершим работу по храму». Он повторил: «Не торопитесь!». «Но почему Вы так считаете?», - спросил я. «Я сказал то, что сказал», - ответил он и бросил трубку. 31декабря 1999 года Святейший совершил малое освящение храма. Началось оно в 12 часов дня, и это секунда в секунду совпало с моментом, когда Борис Николаевич объявил народу о своей отставке. Мистика!
Но это было позже. Тогда же он подписал указ, но вопрос все равно оставался открытым еще в течение почти двух лет. И как раз в это время ко мне на прием пришла женщина, сказала, что она вдова профессора МГУ, у ее мужа сохранилась древняя рукописная Библия, и он, умирая, завещал ей подарить эту Библию человеку, который восстановит храм Христа Спасителя. Она хотела вручить ее мне. Я сказал, что принять такой дар не могу, потому что пока нет решения о воссоздании храма и при нынешнем финансовом положении не до этого. Но вскоре она пришла снова и сказала: «Я хочу вручить вам эту Библию, потому что вы все равно будете делать эту работу. Я тоже скоро уйду из жизни, поэтому должна выполнить волю мужа». Попытался ее убедить, что по-человечески ее понимаю, но сегодня мы не можем ничего планировать. «Тогда я оставлю у вас Библию, потому что вы все равно будете это делать», - решительно ответила она. Я предложил ей, что приму у нее Библию, но напишу расписку, она категорически отказалась от расписки. «Хорошо, - сказал я, - давайте Библию, я уберу ее в сейф и обещаю вам, что передам ее тому, кто будет строителем храма». Это ее устроило, а года через полтора мы приняли решение о воссоздании храма. Мой помощник поддерживал с ней контакт, и она пришла на закладку камня, подошла ко мне и говорит: «Видите, скорей всего, я была права». Потом она приходила на все совещания по строительству храма Христа Спасителя, которые я проводил почти еженедельно. И по милости Божьей дожила до великого освящения храма, которое Святейший Патриарх совершил 19 августа 2000 года. Было очень много гостей, и я рассказал эту историю и попросил эту женщину взять Библию и вручить ее Святейшему. Все плакали. Я и сейчас не без волнения рассказываю.
— Вы довольны результатом?
— Да, я считаю, что воссоздав храм, мы помогли Православию обрести в нашей стране второе дыхание. Это, конечно, в первую очередь заслуга приснопамятного Патриарха Алексия, но я очень рад, что и мы смогли принять в этом посильное участие. Люди почувствовали могучий дух Православия – ведь храм Христа Спасителя был построен в честь победы русского оружия и в память о тех, кто погиб в войне с Наполеоном. Об этом, как и многих других свидетельствах выдающейся роли Православия в русской истории, народ забыл. Коммунисты стремились изгнать Бога из душ людей, заменить православную веру верой в их религию – коммунизм. Поэтому они целенаправленно боролись с Церковью, уничтожали ее. Я неоднократно говорил Патриарху (и не только ему), что сегодня многие россияне, приходя в православный храм, чувствуют себя иноземцами – не понимают службы, не знают обрядов. Нас 70 лет не только не просвещали, но делали все, чтобы отвратить от Православия. Причем насильно – не только морально давили, но и физически уничтожали верующих, священнослужителей. Я помню, как Хрущев обещал людям проводить в последний путь последнего попа (его слова).
— До перестройки вы интересовались Православием, или, как многие, открыли его для себя, когда праздновалось 1000-летие Крещения Руси?
— Я в детстве жил на Павелецкой набережной недалеко от Данилова монастыря, в котором в советское время была колония для несовершеннолетних. С детьми там обращались так жестоко, что однажды воспитанники подняли бунт и разбежались. Часть из них прибежала в наши бараки, мы их прятали – милиция отлавливала их по всей Москве. Мне было 11 лет, еще мало что понимал, но захотелось узнать, что же это за монастырь. Еще раньше, во время войны, нас, детей, несколько раз размещали спать на полу в церкви. Со стен на нас смотрели еще не порушенные лики.
Но воспитывали нас в духе воинствующего атеизма. И по сути наше поколение вошло в Православие только во время перестройки. Патриарх Алексий крестил меня, а потом и моих дочек.
— Он был первым священнослужителем, с которым вы близко общались?
— Нет, еще раньше я познакомился с митрополитом Питиримом, который возглавлял Издательский отдел. Образованнейший был человек. Именно в многочисленных беседах с ним я очень много узнал о Православии. Уже тогда я понимал, что религия может и должна взять на себя то, что бросило государство – воспитание, защиту моральных ценностей. Ну а потом была встреча со Святейшим, с другими замечательными священниками. Сегодня я не чувствую себя в храме иноземцем. Хорошее быстро возвращается в душу. 70 лет выбивали из русского человека веру, а возрождается вера гораздо быстрее. Мой отец, прошедший войну, рассказывал, что перед боем даже коммунисты обращались к Богу. А к кому еще обращаться в такие минуты?
Беседовал Леонид ВИНОГРАДОВ
фото диакон Андрей РАДКЕВИЧ
Версия для печати
