Вокруг паперти
Нищие и мы

Богатые и бедные, просители и дарители в жизни часто меняются местами. Мы сами рядом с одними чувствуем себя бедными, рядом с другими - обеспеченными, от одних ожидаем помощи, другие ожидают ее от нас. И все терзания благотворителей-бизнесменов - дать или не дать? сколько дать? как не быть обманутым? как не навредить помощью? - мы можем почти ежедневно почувствовать на себе - в метро, на улице, в храме.
Перед вами - личный опыт наблюдений над теми, кто у нас просит, и над самими собой в этот момент.

Нужда и привычка
За помощью в храмы обращаются не только бомжи и попавшие в несчастные ситуации люди, но и вполне состоятельные личности, движимые одним только им понятными мотивами.

На одном из московских монастырских подворий, сидя на лавке во время службы, заливалась слезами вполне симпатичная молодая, со вкусом одетая женщина. Если кто-то из прихожан проявлял сочувствие и спрашивал, можно ли помочь ее горю, она доверительно рассказывала, что осталась без документов и ей очень нужно попасть к благочинному, чтобы он помог ей выправить заграничный паспорт, да и вообще ей нужно в Санкт-Петербург. При этом она не скрывала, что средства на поездки у нее имеются и даже в конвертируемой валюте. Вот только бы паспорт сделать...

Почему, имея средства, она обратилась за оформлением документов в монастырь, а не в соответствующее учреждение, так и осталось непонятным. Но после этого случая ее встречали и в других московских монастырях и - с той же просьбой.

Не так давно был похожий случай, когда человек, оставшийся без средств и без паспорта, обратился на подворье с просьбой помочь. Ему помогли оформить паспорт, дали направление на работу при одном из храмов в средней полосе России, о чем он, собственно, и просил. Но, получив желаемое, он остался у ворот того же монастыря и продолжает просить копеечки "Христа ради". Может быть, трудно оставить привычный уже образ жизни.

Просят помощи "Христа ради" и некоторые матери-одиночки, которым не хватает средств. Они рады всему: и вещам, и шоколадке для ребенка. Матери при этом необязательно какие-нибудь непутевые особы или пьяницы, но видно, что и работа у них непостоянная, и с жильем проблемы, и что они, может, и не стремятся получить какой-то более определенный статус в жизни. Потому что стояние с ребенком возле храма за подаянием уже стало для них необходимой частью жизни, которую они и не любят, и не могут оставить.

Знаю одну рабу Божию, приезжавшую из средней полосы России в Москву "за копеечкой". Мать-одиночка, двое детей, сын двенадцати лет и трехлетняя дочка. Маленькую в эти поездки не берет, только сына. В Москве из подаяний набирает целые мешки старых вещей. Спрашиваешь: "Неужели тебе все это может пригодиться?" А она: "Не мне, так кому-нибудь в нашей деревне, у нас все там бедные". Недавно пожаловалась, что их дом сгорел и они остались совсем без всего, так что одна надежда на помощь "добрых людей"...

Встречалась мне в московских храмах приятная женщина лет тридцати с пятилетней дочкой, тихой худенькой кудрявой девочкой, которую мама не забывает на службе причастить или привести на помазание. Не ленится она съездить на престольные праздники и по России - например, в Оптину пустынь. Так живет уже не первый год - с тех пор, как родилась дочь, потому что не было ни средств, чтобы ее вырастить, ни жилья, ни прописки. Время от времени Господь посылает ей возможность у кого-нибудь пожить в Московской области и устроиться на какую-нибудь работу: то цветами торговала, то коров доила. Вот сейчас как-то живет при одном из совхозов, и ребенка в детский сад приняли, но все очень зыбко и неопределенно в ее жизни не то что на завтрашний, но и на сегодняшний день.

Иногда встречала ее в разных приходах Москвы. И хоть жалуется: "Надоело уже стоять с этими рожами тут", кивая на пьяных бомжей, "подвизающихся" рядом, но все же продолжает стоять и дочурку с собой берет. При храме покормят, люди что-то подадут, так и проходят годы...

Эмилия

Стыдно
Никогда не знаешь, как надо поступить. Старушка у Киевского протяжно повторяет: "Люди добрые, подайте на хлебушек! Потеряла кошелек, всю пенсию..." Я прохожу мимо нее уже второй раз за неделю. Кажется, месяц назад я, стыдясь, сунула ей - пятерку? десятку? рубль? Не помню. Может быть, тогда это была другая старушка?

Вагон метро, безногий инвалид в камуфляже медленно едет по проходу. "Помогите на протезы..." Я точно знаю, что протезы делают бесплатно, мне рассказывали! Я читала, это мафия, у них целый конвейер с такими несчастными! Нет, не подам.

Цыганские дети в электричке, пересмеиваясь между собой, пристают к пассажирам: дай денежку, хватают за руки, встают на колени, как бы крестятся. Я качаю головой - нет. Девочка сверкает гневно глазами, плюет на меня и ругается, но отходит.

Мужчина с табличкой "Я немой" в аэропорту методично обходит очередь на регистрацию рейса. Мама уже дала ему что-то, я подхожу и показываю знаками, что я вместе с ней, что у меня уже можно не просить. Он строго качает головой и показывает пальцем в небо: "Бог накажет!" или, может, "Стыдно!". Роюсь в кошельке, достаю мелочь.

Нестарая женщина у церковной ограды просит на лечение ребенку. Что-то мешает просто положить в руку приготовленные монетки. Решаю - расспросить, понять. Она рассказывает подробно: живут там-то, детей несколько, дочь больна, надежда только на какой-то там курс - он вот сколько стоит. У меня в кошельке - как раз эти доллары, остались от отпуска. Деньги жгут карман - ну не могу я выдавить: "Вот вам двадцать рублей, больше нету..." Вытаскиваю ту самую бумажку: "Немного не хватит, но все-таки..." Она замолкает, потом горячо благодарит: "Как вас зовут, мы будем молиться..." Лечу домой как на крыльях, на душе радость и плакать почему-то хочется...

А неделю спустя мелькает подлая мысль об обмане и страх опять увидеть знакомое лицо у ограды. Впрочем, в лицо-то я не всматривалась.

Первых нищих в своей жизни я запомнила в Карпатах: немыслимого вида и запаха старик сел прямо на пол в проходе разбитого автобуса Ужгород-Тячев, билетик был почему-то у него зажат в зубах. На улицах почти европейского Тячева они сидели вдоль стен, старательно выставив распухшие культи и язвы. Чувство было книжное - не наша жизнь, экзотика. В Москве тогда торжествовал социализм и нищих не встречалось. Это было, признаться, легче. Сейчас этот выбор - подавать или нет, отказать или нет - приходится делать каждый день. И как ни поступишь - стыдно. Тошно, что обманывают, - и ведь часто понятно, что все вранье. Стыдно отмазываться рублями и двушками. Безнадежно "помогать" опухшему алкоголику.

Я не могу ничего про них узнать, я каждый раз боюсь, что меня обманут, что это мафия, что беспризорник сдаст эти рубли пахану, а инвалид - цыганке, которая толкает его тележку, что старушки выкупили свои места и сговорились с милицией...

Но вот что я точно знаю - невозможно отказать, когда просят "ради Христа". Надо подать хоть сколько-нибудь, пусть даже обманут, обмануться - это еще не самое страшное. Я говорю себе твердо: просят не от хорошей жизни. Истории про нищих-миллионеров, про журналиста, нарядившегося попрошайкой и зарабатывавшего больше банкира, - глупые выдумки.

Я хочу верить этим людям. И еще я чувствую, что мне не по силам что-то изменить в их жизни - тогда надо помогать всерьез, входить в подробности, вести домой, брать ответственность на себя. Что же делать?

Ксения

Версия для печати