Героиня, современная успешная оперная певица, поступает в духе старой русской интеллигенции, уходившей в народ, только, в отличие от своих предшественников делает это неожиданно для самой себя. Эту похожую на притчу историю рассказывает новый фильм режиссера Кирилла Серебренников «Юрьев день».
| «Юрьев день», кинофильм по сценарию Юрия Арабова. Режиссер Кирилл Серебренников. Россия, 2008, 120 мин. |
Не бывает так, чтобы оперные звезды уходили в технички. Статистика даст ноль процентов случаев. Хотя втайне от статистики похожие истории происходят сплошь и рядом -- пускай с одним человеком из тысячи и только раз в жизни. Поэт Петр Павлович Ершов, написав гениального «Конька-горбунка», уехал из столицы на родину в Тобольск и за работой в гимназии исчез из русской литературы. Сейчас есть случаи, когда отказываются от карьеры и переселяются в деревню успешные финансисты. Через похожий перелом проходят и люди, которые обрели веру и вдруг начали видеть, что их прежняя жизнь, даже если она выглядит благополучной и успешной, фальшива и в конечном счете опасна. Как сон на снегу. А жизнь настоящая -- может быть, труднее, может быть, проще -- совсем в другом. Не в обожании поклонников и зависти соперников, а в любви и помощи другому, пускай самому неблагодарному. Обычно такое освобождение от принятой системы ценностей происходит не на виду и не в один день. Но когда-то случается такой миг и что-то сдвигается в душе. Вот про этот микросдвиг и фильм «Юрьев день».
Оперная суперзвезда (Ксения Раппопорт за эту роль признана лучшей актрисой на фестивале «Кинотавр») перед отъездом за границу (то ли на гастроли, то ли на ПМЖ) «в ностальгических целях» отправляется вместе со своим двадцатилетним сыном в Юрьев-Польский -- в город, где родилась и, видимо, провела детство. Сынок-мажор всю дорогу нудит, клянет пейзаж, город, в который они приехали, маму, которая все это затеяла. Во время посещения местного музея-кремля мать на минуту задремала, а когда очнулась, сына рядом не было. Кстати, он так успевает надоесть в начале, что этому только радуешься. Вообще, до этого -- сплошь фальшь: в диалогах, монологах, в арии и церковном песнопении на заброшенной колокольне: что-то не клеилось у героини ни с сыном, ни с родиной. И тут -- катастрофа! «Не видели мальчика в резиновых сапогах?» -- с таким растерянным вопросом мечется она по городу. Телефон сына и московской квартиры молчат. Местный следователь предложил поискать или в монастыре, или в диспансере для зэков -- нет ни там, ни там. Вокруг абсурдный быт и по мере сил сочувствующие юрьевцы. Уехать она не в силах, потому что где-то здесь сын -- он мерещится и в мальчике-послушнике, и в мальчике-уголовнике (по прозвищу Мелкий). Где-то он среди этой толпы в резиновых сапогах…
И вдруг она решает остаться в Юрьеве навсегда. Более того -- идет работать в самое страшное в городе место: в туберкулезную больницу для уголовников. На глазах оперная дива и гламурная красавица превращается в боевую симпатичную тетку с тряпкой в руках и шваброй вместо волос. Кончается фильм сценой, в которой героиня поет в местном церковном хоре и регентша (в миру продавщица мороженого) на нее покрикивает: «Новенькая, у тебя слух-то музыкальный есть?»
Один кинокритик написал о том, что фильм показывает бесперспективность пути официальной Церкви. (Тогда уж бесперспективность пути официальной оперы!) Видимо, так интерпретируется эпизод, когда мать со следователем приходят к местному священнику отцу Арсению, а он в этот момент озабочен заказом сайдинга для домика настоятеля. Если знакомство с Церковью ограничить просмотром фильма «Остров», естественно ожидать от батюшки, что он по одному виду женщины проречет адрес сына. Но в непохвальной действительности ясновидцев среди провинциальных батюшек нет. И в круг их обязанностей, независимо от желания, входят и бесчисленные хозяйственные дела. Вот если бы для домика настоятеля отец Арсений искал каррарский мрамор, тогда, конечно, стоило бы возмутиться...
Фильм «Юрьев день» обвиняют и в непатриотичности. «У меня было чувство, что надо мной издеваются. Конечно, очень больно, что в нашей стране все так», -- пишут на посвященном кино форуме в Интернете. Но -- что есть, то есть -- в России часть населения постраннее и пострашнее куравлевского Афони. И все-таки замысел Бога о каждом человеке таинствен и способен для спасения извлечь любого как из толпы призраков оперы, так и из груды сокамерников. Фильм, передающий эту кривую обыденность и ее взрывную, как чудо, непредсказуемость, заслуживает внимания куда больше, чем любой прилизанный кинопродукт.
Сценарист картины Юрий Арабов рассказывает: «У меня спрашивают: а почему героиня не обратится в ФСБ? Да потому не обратится, что речь не о том. Для меня важно было в этой картине показать положительный идеал для современной интеллигенции, которая, мне кажется, ради потребления потеряла свое предназначение. Русская интеллигенция всегда была там, где горе, где обиженные. Героиня становится поломойкой и ухаживает за больными -- так должно быть. Я по своим взглядам народник. И неожиданно для меня режиссер Кирилл Серебренников, который считается человеком богемным, оказался согласен со мной».
К чему приведет героиню такая перемена судьбы, непонятно. Очень уж неуютно там, где почти отсутствует дистанция между людьми. Без дистанции плохо, трудно, опасно. Но только так реально помочь тем, кого жалко, -- хотя бы ежедневной кастрюлей с картошкой. Героиня и пожалела-то своих чахоточных, кажется, по ошибке. Но эта вдруг пробившаяся жалость оказалась ей самой нужнее вчерашней славы, достатка и защищенности от боли. Просто эти «уроды» в камере -- тоже чьи-то потерявшиеся дети. Если вдруг попавшая к ним христианка их не покормит, если не отыщет человеческое в них, то они просто сожрут друг друга.
Андрей КУЛЬБА
Версия для печати
