В продолжение спора вокруг церковной интеллигенции мы предлагаем познакомиться с размышлениями протоиерея Георгия Белодурова по следам фильма Александра архангельского «Жара» и колонки известного библеиста и переводчика Андрея Десницкого, опубликованной на нашем сайте.
Прот. Георгий Белодуров, С октября 2006 г. клирик Воскресенского (Трех исповедников) храма г. Твери и сотрудник миссионерского отдела Тверского Епархиального Управления.
Появившийся на канале «Культура» и в сети Интернет фильм «Жара» продолжил рассмотрение ставшей в последнее время актуальной темы «Интеллигенция и Церковь». Тема интеллигенции 70-80-х годов будоражит мысли о том, что была «иная Церковь» (митр. Антоний Сурожский, прот. Александр Мень и им подобные) и «иная интеллигенция» (Б.Пастернак, С.Аверинцев, Н. Трауберг и др.), которые благодаря особому таланту «участников процесса» смогли установить между собой особые высокие отношения, ставшие источником особых благодатных экзистенций, создавших неповторимый климат того университетско-кухонного фрондерства, который и представляется создателям фильма главным поводом для ностальгии. Не подвергая сомнению значение выдающихся личных качеств участников тех событию, считаю тем не менее отметить один весьма существенный момент. 70-80-е годы прошлого столетия были годами «застоя». То есть таким временем, когда страна погрузилась в интеллектуальный и духовный сумрак, с одной стороны, и одновременно ослабли репрессии на всякое инакомыслие с другой. Ослабли, но не до конца. И в таких условиях интеллигенты той эпохи научились жить своей внутренней потайной жизнью – читать между строк, смеяться над КПСС и правящей идеологией себе под нос… иными словами, «держать в кармане фигу». Вырабатывается особый язык тайных знаков подтекста в искусстве. А тугодумы в худ.советах пытаются отсеивать и запрещать произведения литературы, кинематографа и других видов искусства, несущие эти тайные знаки. Все перечисленное является проявлением процесса, который можно назвать Внутренней Эмиграцией Интеллигенции 70-80-х годов. Внутренняя эмиграция могла принимать и особые устойчивые формы. Самой простой было чтение книг – это были самые разные книги, но все они становились предметами обсуждения, книгообмена и обмена идеями. Американская классика(можно назвать не менее десятка авторов первой половины ХХ века) и лучшие авторы из Латинской Америки, немцы, французы, англичане; отечественные писатели деревенщики и городская проза, просто хорошие книги все это читалось, препарировалось на предмет внутреннего кода(тайных знаков). К сожалению самиздат и тамиздат для большинства интеллигентов был в те годы просто недоступен. Походы с откровенными смелыми песнями у костра, в кругу проверенных, надежных друзей породили движение КСП(Клубов самодеятельной песни). Слеты КСП проводились в те годы с соблюдением сложных конспиративных мероприятий(в лесу, вдали от крупных центров, и обязательно с петляющей, как следы зайца, дорогой к главной поляне слета. Духовная эмиграция предполагала наличие и особых религиозных путей, отличных от псевдо-религии Научного Коммунизма с ее пророками Марксом, Энгельсом и Лениным. Многие интеллигенты увлеченно занимались йогой. Появление документального фильма «Индийские йоги, кто они?» перевело йогу из полузапрещенных в разрешенные увлечения. В связи с улучшением отношений СССР с Индией в 50-е годы вышло несколько фундаментальных работ по индийской религиозной философии, из них крупнейшая – двухтомный труд неоведантиста С.Радхакришнана «Индийская философия», который и в более поздние годы находился в открытых фондах библиотек. И конечно некоторой части интеллигенции удалось решить задачу внутренней эмиграции уйдя в Церковь. Неслучайно в фильме «Жара» мы встречаем одного из персонажей, который чуть не совмещает церковность и йогу. Для некоторых духовных эмигрантов тех лет и Православие, и Католичество, и Йога лишь разные формы бегства от удушливой реальности тех лет. Это бегство может принимать и иные формы – наука, коллекционирование, но все это обязательно содержащее особые интеллектуальные и духовные глубины, где может развернуться талант интеллигента и главное, чтобы это было ИНОЕ! Отличное от унылого серого цвета социалистического бытия. И более, исподволь проскальзывает мысль, что все это, «духовное» в принципе, почти равноценно. Равноценно, как нары на которых гниют в ГУЛАГе гонимые люди(православные, католики, буддисты), ибо в центре интеллигентского сознания находится человек, в частности он сам. Интеллигенты с вечными вопросами и своей сердечной тугой.
Сидя на красивом холме,
Я часто вижу сны, и вот, что кажется мне:
Что дело не в деньгах, и не в количестве женщин,
И не в старом фольклоре, и не в Новой Волне -
Но мы идем вслепую в странных местах,
И все, что есть у нас - это радость и страх,
Страх, что мы хуже, чем можем,
И радость того, что все в надежных руках;
И в каждом сне
Я никак не могу отказаться,
И куда-то бегу, но когда я проснусь,
Я надеюсь, ты будешь со мной...
(с) Борис Гребенщиков
Это типичный текст интеллигента из внутренней эмиграции, живущего в "странных местах" социалистической коммунальной системы.
И вот в результате внутренней эмиграции интеллигент попадает в Церковь. Каков его дальнейший внутренний путь? Встречает ли он в Церкви Бога, или рассматривает Церковь как культурное пространство, относиться к которому нужно с теми же мерками что и к внешнему выхолощенному миру марксизма-ленинизма? Я подразумеваю, что он обладает типичным для нашего современника багажом критицизма и скепсиса. Однако Церковь гонима, и само ее мученичество, сама гонимость со стороны ненавистного режима располагает к Ней сострадательное интеллигентское сердце. Поход интеллигенции в Церковь призвал к активному служению таких священников, которые обратили к новообращенным интеллектуалам драгоценные евангельские слова «Познайте Истину и Она сделает вас свободными». Уже этого одного для многих было достаточно, чтобы почувствовать, что ты выбрал хорошее направление для своей внутренней эмиграции. Однако Церковь не исчерпывается внутренней свободой и стойкостью против гонения. Церковь идет дальше: Она подводит человека к Богу, и теперь человек должен опознать Его. И если он опознает Бога, узнает как Творца, как истинное Бытие, как Начало всего доброго в мире и в себе, узнает Его как Центр Мироздания, как Онтологию, то человек после этого уже не может быть тем, кем он был раньше. Он становится Новым человеком, живущем во Христе. И это происходит не в нем, а с ним, - на самом деле, по существу, а не по интеллектуальном схемам, найденным в книгах и выступлениях митрополита Антония Сурожского или протоиерея Сергия Булгакова. После такой перемены, окружающие, как правило, замечают в этом человеке некое мнимое фарисейство – внимание к постам, усердная молитвенная жизнь, отказ от йоги, театра и прочего «невинного интеллигентского баловства», сосредоточенность на духовной христианской жизни. Но если он не опознает Бога, если Бог останется в нем как некая идея, как часть его внутреннего мира, то этого изменения в интеллигенте может не произойти. И отсюда вопрос, как и всегда ли перерастает Церковь, бывшая некогда убежищем от «жизни по лжи», в иное качество, в Новую Жизнь? Ведь Бог и Церковь должны вырасти в интеллигенте-неофите до уровня, который выше его личности, а иначе Церковь остается для него на том утилитарном уровне, когда «Церковь для меня», а не «я - для Церкви». И в этой ситуации человек начинает судить, что в Церкви правильно или не правильно, а некоторые еще и пытаются Церковь спасать. И нет в этом ничего удивительного, веде Церковь находится в системе его внутренних координат, в которых субъект - мера всех вещей и "сам себе бог".
Всякий, а особенно интеллигентный христианин, должен разрешить в себе дихотомию: «Я в Божьем мире» или «Бог в мире моем». Это вопрос едва ли не самый важный с точки зрения интеллигентного, и в частности научного разума. Невозможность принять первый вариант («Я в мире Божием») порождает «крик души»: Почему Церковь не стала для меня тем-то и тем-то?… Пока интеллигент не осознает себя в Церкви, в пространстве Божественного Промысла, в иерархии любви и благодати, пока не откажется от «церкви» в качестве детали своего духовного интерьера, в котором он удобно разместился со своими собратьями-интеллигентами за чашкой кофе в теплом кресле, или среди древних фолиантов музейного книгохранения,или еще где-то, до тех пор не будет у него конца претензиям и неудовлетворенность, не какими-то «поповскими мерседесами», а самая глубокая неудовлетворенная духовная жажда будет оставаться в человеке. Только покинув мир своего индивидуализма и шагнув в мир Божий можно утолить эту жажду Вечного Добра, Чистой Божественной Любви и Высшего Смысла. Равно как и любая попытка построить адекватное религиоведение в рамках парадигмы «бог в человеческом мире» обречена на провал. А такие попытки не прекращаются и сегодня, например в социологии и философии религии. Человек, и человечество в целом - часть Божиего мира, а не иначе. А иначе что такое Религия светским наукам будет не понять.
Версия для печати
