Убить телевизор

В текущем году впервые в истории аудитория «Яндекса» превысила аудиторию Первого канала, в связи с чем незамедлительно стали появляться прогнозы смерти ТВ в самое ближайшее время. Однако следует помнить, что с такими же прогнозами было связано и появление самого телевидения. Что же ждет наш привычный «ящик» завтра? Оказывается, слухи о смерти весьма преждевременны.

Конец эфира?

Последние проекты в сфере телевидения указывают на то, что люди, управляющие «ящиком», чувствуют тревогу за будущее своего продукта. Если на Западе уже несколько десятилетий идет телеэфир сегментируется — появляются специализированные, зачастую кабельные, каналы, показывающие определенный тип передач (каналы о животных, о спорте etc.) и на этом типе специализирующиеся, то в России телеэфир во многом ограничивается тремя кнопками, а в остальном — как повезет. Лучше всего характеризует ситуацию то, что среди молодого поколения считается плохим тоном признаваться, что ты смотришь телевизор. Оборотная сторона таких разговоров — признания людей, что они редко смотрят «ящик», а если и смотрят, то «Культуру». Рейтинги этого канала, впрочем, говорят об обратном. Появление интернета и его распространение привело к тому, что даже необходимость смотреть новости отпала. Впрочем, история свидетельствует не в пользу скорой смерти ТВ. Когда само телевидение только появилось, многие говорили о близящейся кончине всех остальных медиа. А они до сих пор еще живы и даже чувствуют себя неплохо.

Новая форма ящика

В середине августа 2012 года Константин Эрнст, генеральный директор Первого канала, в интервью журналу «Сеанс» рассказал о своих планах сделать новый канал для тех, кто родился после 1980 года, — «Первый Digital». О самом проекте еще ничего не известно, и вместе с тем он показателен. Само название указывает на то, что появление нового канала планируется как ответная реакция на уход части аудитории в интернет. Последний небезосновательно воспринимается как угроза привычному укладу — с каждым годом количество пользователей сети растет. Так, апрельский опрос ВЦИОМа показывает, что число людей, выходящих в интернет хотя бы раз в полгода, на настоящий момент составляет 58 процентов населения страны. Этот факт, впрочем, сам по себе еще ничего не означает — кажется, что многие из этих людей используют сеть исключительно для того, чтобы зайти на почту или пообщаться с кем-то «Вконтакте». Все же выйти во Всемирную паутину один раз за полгода еще не означает активно ей пользоваться, а уж тем более предпочитать ее телевизору. Но статистика по большим городам показывает другую картину, и руководители телеканалов это очень хорошо понимают. О знакомстве с ситуацией указывают и последние действия государственной власти: в конце августа президент России Владимир Путин подписал закон, регулирующий финансирование «Общественного телевидения». У этого канала есть даже четкая дата запуска в эфир — 1 января 2013 года, хотя о нем, впрочем, тоже нельзя сказать ничего конкретного. Своими создателями он позиционируется как независимый канал, свободный от цензуры и рекламы, который поспособствует формированию гражданского общества в стране. Что значит заявленная свобода, пока не очень ясно, так как изначально финансирование проекта будет осуществляться государством и лишь потом на основе частных пожертвований. Тезис же о формировании гражданского общества видится реакцией на последние политические события и дискуссию, связанную с ними. И вместе с тем «Первый Digital» и «Общественное телевидение» позволяют взглянуть на сам феномен телевидения с новой стороны.

Первый: скандальный опыт

Крайне симптоматично, что появление телевидения само по себе вызвало разговоры о смерти других медиа, таких как газеты и журналы. С появлением видеопроигрывателей заговорили о том, что век кино в его традиционном формате распространения в кинотеатрах отсчитан. Теперь ясно, что разговор о смерти кинотеатров, так же как и о смерти печатных медиа, все же был преждевременным. Интересно, что уже упомянутый Константин Эрнст в недавнем интервью «Коммерсанту» сказал, что классическое телевидение убьет не интернет, а люди, им сформированные. Это очень точная формулировка — Эрнст отчетливо понимает, что ТВ само по себе никуда не денется, а лишь трансформируется так, чтобы отвечать запросам новой группы людей. В этом смысле предлагаемый им шаг — создание нового канала — вполне логичен. Сейчас, впрочем, невозможно сказать, каким будет «Первый Digital» — будет ли он транслироваться традиционным способом или же будет сетевым, пока неясно. Но уже можно сделать прогноз о его содержании. Не случайно именно на Первом вышло два ТВ-продукта, обернувшихся самым значительным скандалом последнего времени, не связанным напрямую с политикой. Сериалы «Школа» и «Краткий курс счастливой жизни» Валерии Гай Германики откровенно потрясли публику, не привыкшую к эстетике новой драмы. Получается, что «Первый Digital» — это логическое продолжение эксперимента с форматом, которым сериалы Германики и являлись. Эрнст в уже упомянутом интервью говорит о том, что фильмы — это малая форма, визуальный аналог рассказа, а сериал является возвращением к большой форме, то есть к роману. И в этом смысле современный мир снова повернулся к большой форме — она снова приобретает свою актуальность в связи с тем, какую популярность приобретают сериалы. Телевизионные рейтинги показывают, что самые популярные из них привлекают аудиторию, превышающую главные спортивные события. А это означает успех. Причина этого успеха отчасти лежит в самой подаче материала — регулярность выхода новых серий противопоставляется невероятной скорости обновления контента в интернете. Ожидание в течение недели задает ритм и упорядочивает жизнь. Интернет же подобного предложить не может: для сети скорость обновления материалов является главным критерием успеха. Заставить пользователя ждать чего-то уже не получится — он просто переключится на другие ресурсы. Надо признать, что Константин Эрнст очень хорошо понимает преимущества, которые останутся у телевидения в новую эпоху, и не собирается соревноваться со Всемирной паутиной на ее поле, а предлагает ей альтернативу. При этом, учитывая уже упомянутый опыт «Школы», можно предположить, что скандальные эксперименты с формой продолжатся.

ОТВ: для меньшинства?

ОТВ все же проект другого рода. Кроме того, этот канал совсем из другой эпохи. Бывший президент Медведев видел в нем подобие BBC, а британской компании, на секундочку, уже 85 лет. Можно возразить, что изначально она осуществляла радиовещание и уже потом стала заниматься одноименным каналом, но это не меняет сути. В проекте ОТВ все же главное слово «общественное», не случайно к этому словосочетанию в сообщениях других СМИ обычно прикрепляют словосочетание гражданское общество. В этом есть определенная логическая связь. Хрестоматийное определение, принадлежащее Гегелю, гласит, что гражданское общество — это дифференциация, возникающая между семьей и государством, нечто, что отделяет человека от государства и позволяет ему чувствовать себя свободнее. Идея же общественного телевидения — это идея о том, как сделать вещание свободным от цензуры. Впрочем, эта идея абсолютно последовательная, так как цензура бывает двух типов — одну из них накладывает государство, а другая является следствием зависимости редакций от рекламодателей. В этом смысле, ОТВ — работа над ошибками, но никак не новый проект. Однако этот канал преподносится как нечто новое, что поможет вернуть публику к экранам. В ситуации меняющегося восприятия информации этот ход откровенно «в пользу бедных». Тем более что его позиционирование не совсем ясно — это канал для определенных групп или для всех? Первое, конечно, более вероятно, так как запрос на новый канал мог возникнуть скорее у тех, кто обычное телевидение не смотрит, а тогда какое оно общественное и, соответственно, как за него взимать налог? Ведь если вернуться к рейтингам, то очевидно, что большинство-то как раз «ящик» смотрит. Впрочем, если быть до конца честным, то нужно признать, что, возможно, и у большинства есть запрос на новое телевидение, но пока большинство об этом не говорит. В любом случае вопрос позиционирования стоит достаточно остро. А от ответа на него зависит наполнение вещания, следовательно, и будущее канала.

Всеобщая мобилизация

Другая причина, о которой говорят, когда речь заходит о победе интернета над телевидением, это принципиальное отсутствие цензуры в сети. При первом взгляде кажется, что да, это действительно большое отличие. С этим, однако, можно поспорить, потому что в современном мире трудно всерьез говорить о политической цензуре, ее почти не осталось, однако осталась цензура гораздо более серьезная. Это цензура рекламодателей. Выдающийся французский социолог Пьер Бурдье говорит о ней в своих «Лекциях о телевидении» (прочитанных, кстати, на ТВ), предупреждая, что она часто переходит в самоцензуру. При этом самые жесткие формы она имеет по ряду причин именно на ТВ — в первую очередь из-за того, что цена рекламы там выше. Редакторы каналов не хотят терять большие деньги и сознательно подстраивают эфир под рекламодателей. И получается, что прямой цензуры нет, а есть лишь самоцензура. Однако будущее, в котором интернет-СМИ могли бы избежать этой логики игры, весьма сомнительно.

Если же продолжать говорить о различиях между двумя типами медиа, то ключевое из них заключается в скорости отклика. Больше не нужно ждать утреннего/дневного/вечернего выпуска новостей — сеть реагирует мгновенно. Нечто произошло, и у этого был свидетель — несколько секунд и сообщение об этом в твиттере. Еще минута-две — и об этом сказали самые оперативные сайты. Время отклика — не больше десяти минут, в какой бы точке мира ни произошло событие, если оно действительно важное. В этом смысле не только время, но и пространство сужается. Впрочем, есть и оборотная сторона — очень трудно понять, что же из случившегося было действительно важным. Для кого-то такое событие — цунами в Таиланде, но для многих важнее будет болезнь друга. Об этом, конечно, не сообщают в новостях. Но интернет — это то место, где приватное сливается с общезначимым в едином потоке информации, а события тысячами проносятся перед глазами. ТВ в этом смысле невиннее, оно не несет в себе иллюзии маленького мира, где твой настоящий друг равен тысяче остальных знакомых в фейсбуке. Но это скорее к вопросу о дружбе, и вместе с тем хорошо иллюстрирует, как интернет размывает связи. Телевидение же на связи не претендует, но подменяет реальность. Оно осуществляет выбор в огромном потоке за нас, тем самым спасая от необходимости делать его самим.

Главная же угроза заключается в том, что интернет претендует стать даже более всеохватывающим, чем ТВ. Совсем нетрудно представить себе то время, когда в каждом мобильном телефоне будет доступ в сеть. Мы живем в эпоху всеобщей мобилизации — не в том только смысле, что у всех есть мобильные телефоны. Благодаря сети мы в любой момент времени способны воспринимать новую информацию, мы всегда к ней готовы и даже ощущаем в ней некую потребность. И при этом ее слишком много, чтобы ее было возможно хоть как-то воспринимать. В каком-то смысле интернет даже в современном виде не для человека. Слишком большое количество альтернатив сводит с ума. В этом и заключается будущее телевидения — оно не умрет, а останется жить как нечто более человечное. Можно даже предположить, что оно уйдет в сеть и будет служить там одним из каналов для получения информации. Такая дорога более чем вероятна. Сейчас не очень понятно, чем в итоге будет «Первый Digital», но в России уже есть первый цифровой канал. Для интернета запуск канала «Дождь» в какой-то мере стал событием — в русский сегмент паутины наконец-то попалось ТВ. Впрочем, для кого-то он прошел незамеченным — такова природа сети. Поглощать все, чтобы потерять из виду.

Александр МИХАЙЛОВ

Версия для печати

Тэги: Общество  Культура