Запад—Восток: общие святыни

Когда лет двадцать назад начали организовывать первые паломничества к святыням Западной Европы, удивление многих православных вызывал сам факт: какие ж на Западе могут быть «святыни»? Вспомнили историю, неразделенную Церковь, признали — святые в Европе есть. Но вопросы остались: а как же, если «наш святой» (неразделенной Церкви) лежит в их католическом храме? Или «наша икона» — там же? Как вести себя в этом храме? Оказывается, в свое время эти вопросы волновали даже архиереев-эмигрантов.

Фото Екатерины СТЕПАНОВОЙ

У Достоевского есть один неожиданный эпитет, всплывающий в памяти при паломничестве по Европе: «Страна святых чудес…»

Чем же она была чудесна и свята для писателя-архипатриота? Ведь ему и изысканная Флоренция казалась «хуже Сибири», как он писал друзьям. Отчего? Потому что во Флоренции не было русских, и писатель там отчаянно скучал (сейчас подобной причины для скуки у него бы не имелось). Противны были Достоевскому, как и любому «настоящему» русскому, мещанство, меркантилизм, пошлость европейцев. Но все-таки в Европе, по Достоевскому, — чудеса. И они — святые. И он их видел, любил, вспоминал. Шпили миланского собора, готика, «святые камни» навязчиво появляются, к примеру, на полях его многих рукописей.

Русская культура — и от этого никуда не деться — европоцентрична. Наши оценки материального и иных миров идут по европейским шкалам. Пусть мы отсчитываем и нашу эру от события, произошедшего на Ближнем Востоке, но он тогда принадлежал Риму, а его жители были подданными императора, именем которого мы называем самый жаркий месяц в году (он наказал своим подданным отдыхать именно в августе, и мы до сих пор его слушаемся). И родная Византия хотела быть Европой, Вторым Римом, а мы, ее дети, чаяли того же прототипа. Даже когда мы хотим «отвернуться» от Европы, мы оказываем ей честь — ведь отворачиваться надо от чего-то значительного.

Не было лукавством заявление последнего советского лидера, что «Европа — наш общий дом». Можно уточнить, что это — наша «коммуналка», где нам приходится делить с соседями кухню, ванную, гигиенические «удобства», с соответствующими трениями. Но мы делим с ними и святыни. А они воистину общие, и к ним едут все. Это вселенские святыни.

…Мой знакомец, доминиканский монах из Барграда, раз признался, что они, доминиканцы, изучили состав российского священноначалия на предмет посещения их базилики, выяснив, что у них были «все». Даже самые несгибаемые критики латинства и его заблуждений и отпадений, и те приехали в дальний католический храм. А как иначе — тут Никола!

Но если мы едем в Италию ради Чудотворца, то что нас может остановить на пути к мощам апостолов, мучеников и подвижников в Испанию, Германию, Францию, на пути к иконам Спасителя и Богородицы или к реликвиям Страстей Господних? А у Европы-«коммуналки» есть в каждой комнате свой красный угол, со своими лампадками, образками, реликвиями. Некоторые из них они унесли при удобном случае от своих же соседей (в первую очередь от греков) и положили в свою комнатку, под спуд. Но святость их от этого не оскудела.

Мы жили вместе, одной общиной, тысячу лет, десять самых главных европейских веков — времени апостолов, раннего христианства, борьбы с Арием и Несторием за Символ веры, борьбы за иконы и прочее. Десять веков католики были тоже православными, а мы — тоже «католиками» (от греч. «кафоликос» — «вселенский»).

Потом Запад и Восток пошли своим путем. Разными стали и отношения к святыням. На Востоке — благоговейное, полное тайны, на Западе — скорее «практическое», деловое. Но тот же благоразумный Запад, пряча святыни под спудом», их уберег, спас от и от неверных, и от безбожников. А сколько «чудес» безвозвратно потерял «мистический» Восток — Византия и ее восточноевропейские наследники — не счесть. И не зачтется ли Западу то, что он увез к себе и спас мощи и иконы, и мы теперь к ним, со всеми западными удобствами, едем?

Кто же они, в конце концов, свои или чужие? Вот важный вопрос, который встает перед паломником в Европу. Похоже, что чужие — молятся не так, да и безвкусное украшательство, пышность, релакс вместо веры. Но вроде бы и свои: Христа и Его Матерь почитают, любят, а в храмах полно народу.

И вот этого общего, если начинать сравнивать, оказывается больше, чем чужого. И паломничество на Запад в итоге оказывается не только поиском святых мест, но и обнаружением, порой неожиданным, этого общего: Бога, Богородицы и святых.

Если ехать на инославный Запад с таким вселенским настроением, то многое дастся.

Российские епископы-изгнанники, попав в Европу не как паломники, а как беженцы (XX век), обосновались тут сначала как будто временно, потом — навсегда с похожим настроем. В Париже они, а за ними и их паства, открыли Геновефу (святую Женевьеву, покровительницу Парижа, VI век), в англоязычном мире — Патрика (VI век), у поляков — Ченстохово.

Многие из них впервые попадали в инославные храмы. Митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал о недоумении: что делать? Креститься или нет? Ответ нашли — в духе поиска вселенскости: надо найти крест, который есть всегда, — и перекреститься.

Следуйте соборному решению наших епископов — эмигрантов: осеняйте себя крестным знамением и в инославном храме. Не стесняйтесь! Ищите крест — а на Западе он еще водружен, несмотря на настойчивые попытки его низринуть, — и креститесь.

Надо заметить, что западный человек креститься не разучился, пусть и перемещает свою десницу слева направо, а не так, как мы. Он даже крестится там, где, казалось бы, мы им должны показывать пример. К примеру, итальянцы творят крестное знамение, проходя или проезжая мимо кладбищ. «Чаю воскресение мертвых».

А вот поклоняться святыням, это правда, они разучились. Пусть у них в каждой епархии организуют поездки по святым местам, но смахивает это больше на «религиозный туризм». Раз я случайно попал на приходское собрание, посвященное грядущему паломничеству. Наибольшее внимание как падре, так и пилигримы уделяли выбору на маршруте… пунктов питания (хотя, может, это и чисто национальный, итальянский порок).

И тут мы, «правильные» паломники, можем опять-таки помочь нашим западным соседям. Примером. И уже помогаем. Не раз мне приходилось слышать удивленное:

— Кто они? Почему так делают?

— Это православные, ортодоксы… Поклоняются святыням…

И те, кто эти святыни сохранил, но позабыл о них, начинают припоминать. Срабатывают таинственные механизмы памяти, матрицы, гены. Европеец вспоминает «дорогу франков», по которой его пращур, Карл Великий, шел в Рим и далее плыл через море в Палестину, вспоминает своего крестоносного родоначальника, воевавшего за Гроб Господень. И увидев взволнованных богомолок в платочках, европеец готов изменить свое отношение к святыне: прошли те времена, когда в эйфории отмены анафем Запад передавал Востоку мощи, иконы, реликвии. Теперь Запад приглашает Восток — идите к нам, поклоняйтесь, молитесь, сколько вашей душе угодно. Все для вас открыто и доступно — но строго по расписанию, не раньше и не позже, и с обеденным интервалом.

Но ведь это уже пустяки, так, мелочи воспитания.

Текст: Михаил ТАЛАЛАЙ, историк, представитель ИВИ РАН в Италии, заведующий культурными инициативами Патриаршего подворья в Бари

Версия для печати

Тэги: Святыни  Паломничество