Отечественная война 1812 года. Начало войны

2012 год полон исторических воспоминаний: здесь и 1150-летие российской государственности (862 год — летописное «призвание варягов»), и 400-летие освобождения Москвы от польско-литовских интервентов, и первые упоминания в русских летописях ряда древнейших городов Руси — Ростова, Белоозера, Изборска, Мурома, Полоцка. Но одна дата стоит в списке «наиболее празднуемых» юбилеев особо — это 200-летие Отечественной войны 1812 года, странной войны России с Наполеоном, в которой непобедимый полководец в сопровождении 200 тысяч человек впустую проехал от берегов Немана до Москвы-реки, так и не сумев по-настоящему реализовать свои полководческие дарования. Мы начинаем публикацию серии эссе об Отечественной войне 1812 года. Первое из них, разумеется, посвящено началу войны.

Сражение при Вязьме 10 октября 1812 года. 1842.

На начинающего Бог

Не нужно обманывать себя известными стереотипами, будто российский император Александр не планировал первым начинать войну. Если бы у русских военачальников не было сомнений в собственных возможностях и, главное, отпустило бы им провидение побольше времени на подготовку, российские войска в такой ситуации не замедлили бы перейти русско-польскую границу раньше Наполеона. Однако обстоятельства складывались иначе: Наполеон начал первым. Известие о том, что великая армия переправляется через Неман в районе приграничного городка Ковно (ныне город Советск Калининградской области), настигло российского монарха вечером 24 июня в самый подходящий для этого момент — во время бала в гостях у генерала Л. Л. Бенингсена в его имении Закрет под Вильно. Император Александр отлично сыграл (а он был мастер на подобные импровизации) роль изумленного и даже обманутого в лучших чувствах человека и, как отмечали многие современники, держался достойно, не показывая окружающим своих истинных чувств. Публика восхитилась самообладанием самодержца российского: он не только спокойно выслушал печальное донесение, но, не прекратив бала, продолжал вести светскую беседу! Уже на следующий день из-под руки адмирала Шишкова вышел известный приказ русского царя, который более походил на воодушевляющий памфлет: «…Воины! Вы защищаете Веру, Отечество, Свободу. Я с вами. На начинающего Бог».

Историки начинают отсчет военных действий кампании 1812 года с 10 (22-го по новому стилю) июня, когда французский император прибыл в армию под Ковно и обратился к своим воинам с воззванием: «Солдаты! Вторая Польская война началась!.. Но мир, который мы заключим, будет прочным. Он положит конец тому гибельному влиянию, которое Россия вот уже 50 лет оказывает на дела Европы». В этот же день посол Франции в Российской империи вручил надлежащую ноту управляющему Министерством иностранных дел России. Война объявлена, теперь нужно было набраться терпения и ждать; место переправы основной массы великой армии (а оно соответствовало месту нахождения Наполеона) русская разведка уже вычислила и донесла своим начальникам. Наполеон, конечно, и не подозревал, что за день он выбрал для нападения: 10 (22) июня Православная Церковь праздновала Троицу, иконы в храмах и домах украшались березовыми веточками, а полы устилались свежескошенной травой и оттого пахло сеном, восточные христиане вспоминали день рождения Церкви Христовой. Спрашивается после этого: «И что за дурной тон начинать военную кампанию в двунадесятый праздник?» На 22 июня (по новому стилю) падает еще одно трагическое для нашего Отечества событие — начало Великой Отечественной войны в 1941 году. Но совпадения на этом не заканчиваются: Гитлер, так же как и Наполеон, начал войну в праздничный день — Собор всех святых, в земле Российской просиявших. Этот церковный праздник был введен Московской митрополией в середине XVI века при святителе Макарии, через 100 лет благополучно «оставлен» патриархом Никоном и только в 1918 году возвращен в церковный календарь на Поместном соборе. Популярная в церковной среде пословица «Строить планы — смешить Бога» здесь подходит как нельзя кстати. Гитлер строил поистине наполеоновские планы, а в результате наступил на наполеоновские грабли, на которые французский император наткнулся за 130 лет до фюрера.

Роль зайца в русской истории

Однако сакральная составляющая начала Отечественной войны на этом не заканчивается. По преданию, когда Наполеон сам переправлялся через Неман, дорогу ему перебежал заяц, который испугал лошадь, и вождь великой армии пал. Многие из окружения французского полководца посчитали сей факт за плохое предзнаменование (если, конечно, вся эта история не появилась позже, в период активной мифологизации наполеоновских войн), ведь перебегающий дорогу заяц в представлении тогдашних европейцев означает то же, что и черная кошка в наше время. Нужно отметить, что эти зайцы не один раз пробегали по дорогам русской истории. Заячий след возникает и в связи с декабристским выездом Пушкина. Александр Сергеевич был предупрежден о восстании и вроде бы уже отправился из Михайловского прямиком в Петербург, как вдруг дорогу (недалеко от усадьбы) перебежал уже нам знакомый заяц-русак. Великий поэт Пушкин, в отличие от великого полководца Наполеона, не пренебрег заячьим предостережением, повернул коней вспять и остался в «михайловской ссылке», чем сохранил себя для молодой русской литературы еще на 12 лет. Биографы поэта предполагают, что Пушкин сам придумал эту историю в оправдание собственного неучастия в восстании декабристов, это похоже на правду, однако памятник зайцу в парке Михайловского (по инициативе Пушкинского музея-заповедника) все-таки поставили. На всякий случай.

Зайцы зайцами, а ведь существует и вполне весомая польская версия причин кампании 1812 года. Назовем ее версией любовной. Как раз перед нападением на Россию Наполеон увлекся польской красавицей — Марией Валевской (в девичестве Лончиньской), роман императора был страстным и ярким. Известно ставшее крылатым изречение самого Бонапарта: «Красивая женщина нравится глазам, а добрая — сердцу; одна бывает прекрасною вещью, а другая — сокровищем». Пани Валевская сочетала в себе и красоту, и доброе сердце. Неудивительно, что через некоторое время она родила мальчика — Александра. Точнее так, рождение ребенка было как раз удивительным. Ведь от императрицы Жозефины у Наполеона детей не было, и супруга его не раз обвиняла возлюбленного в бесплодии. Теперь же Наполеон был на «седьмом небе от счастья», он добился (думаем, ему это было нетрудно сделать) от мужа Валевской — Анастазия, чтобы Мария рожала сына как законного наследника в имении мужа — Валевицах.

Александр и Антиалександр

Вообще, Бонапарт так увлекся игрой в свою новую польскую семью, что стал вслух, без оглядки на важных европейских партнеров (прежде всего Австрию и Пруссию) озвучивать политически опасные проекты о восстановлении Польского государства — Речи Посполитой — в прежних границах во главе со своим сыном Александром. Таким образом, можно с определенной осторожностью предположить, что Александр Польский (Валевский) — это политическая антитеза Александру Русскому (Романову). Цель компании 1812 года на этом фоне выглядит более чем благородно: освободить родину возлюбленной от порабощения алчных государств-соседей, покорить самого сильного соперника — варварскую Российскую империю во главе с императором Александром, возвратив Россию в границы 200-летней давности, и на приобретенных территориях воссоздать государство Польское (конечно, под французским патронатом) во главе с собственным сыном — новым Александром. Здесь усматривается определенная игра именами: одного Александра Наполеон менял на другого, назовем его Антиалександр

Анти-, лже-, псевдо — все эти приставки нам хорошо известны. Меняют одного правителя на другого с таким же именем — и дело сделано, политические цели достигнуты, государства завоеваны. Подобные сценарии были хорошо знакомы именно полякам. Вспомнить хотя бы события начала XVII века (так называемое Смутное время) в Московском царстве: в Польше «воскрес» царевич Димитрий (в русской историографии он известен как Лжедмитрий I), собрал войско (польско-литовское) и пошел на Москву, сел на русском престоле. Собственно, тот первый польский проект с замещением на русском троне Бориса Годунова на Димитрия был очень даже удачным. Впрочем, позже что-то пошло не так, и пришлось заново «воскрешать» последнего из рюриковичей, а еще позднее — отказаться от к тому времени скомпрометировавших себя идей и предложить на вакантное место русского царя польского королевича Владислава. Мы предполагаем, что Наполеон и не знал всей этой предыстории с подменами, но мыслил вполне в духе польских магнатов начала XVII века.

Вторая Польская, или Первая Литовская

Однако наши рассуждения о польских планах Наполеона абстрактны, реальная политическая обстановка корректировала действия «всеевропейского монарха». Прусские и австрийские военные подразделения участвовали (пусть и не так активно, как хотелось Наполеону) в русском походе, тем более что параллельно с польским романом французский император женился второй раз на представительнице австрийского императорского дома Марии Луизе. Вторая женитьба Наполеона имела для него большое политическое значение, ведь он породнился с венценосной фамилией Габсбургов и получил в глазах европейского аристократического общества некоторую легитимность, но в этом событии были и определенные минусы — новые австрийские родственники могли влиять на решения полководца через «юбку» его новой супруги. Тем более австрийцы, мягко говоря, негативно относились к реставрации польской государственности. Речь Посполитая как независимое государство перестало существовать в конце XVIII столетия в результате раздела ее территории между тремя государствами: Пруссией, Австрией и Россией. Нужно сразу отметить, в противовес расхожему мнению, инициаторами раздела выступили Пруссия и Австрия. Российская императрица Екатерина II до последнего сопротивлялась окончательному развалу Польши. В итоге Пруссия завладела Силезией, Малой Польшей, Варшавой с округой и Белостокской областью, а также балтийским побережьем Польши. Австрия «откусила» Галицию с центром во Львове, Западное Подолье и Краков с округой, Россия присоединила к своим завоеваниям Белорусские (Витебская и Могилевская), Литовские (Виленская, Минская и Гродненская) губернии, а также Волынь и Восточное Подолье. Однако если Наполеон решил, то кто его сможет остановить: после покорения Пруссии и Австрии Бонапарт создал бутафорское государство под протекторатом Франции — Великое герцогство Варшавское, для этого нового государственного образования «пожертвовали» когда-то присоединенными частями и Австрия, и Пруссия. Дело осталось за Россией, но последняя не испытывала особого энтузиазма в деле возведения Варшавского герцогства. Тогда французский император выдвигает очередную идею: он заявляет о необходимости реинкарнации Великого княжества Литовского (как важной составляющей Речи Посполитой). Так что если бы Наполеон был точен в выражениях в своем воззвании к воинам великой армии, вместо «Вторая Польская война началась!» нужно было возопить: «Первая Литовская война началась!»

Монархизм и романтизм

Полякам было на что обижаться на Российскую империю в 1812 году. Россия — одно из государств, уничтоживших Польшу. Речь Посполитая не только перестала существовать на картах Европы, но и сами слова «Польша» и «польский» (по отношению к бывшим польским территориям) было решено между тремя государствами (Пруссией, Австрией и Россией) не упоминать. Будто не было такого народа и не было страны такой. Это более всего ударяло по польскому характеру (по-польски — гонору) и национальной гордости. Ко всем этим бурным чувствам примешивалась злобная ненависть именно к российскому престолу — армия фельдмаршала Суворова жестоко покорила воодушевленное восстание польского народа под предводительством Тадеуша Костюшко в конце XVIII века.

Все эти факты хорошо знал Наполеон, недаром большинство исследователей внешней политики Франции отмечают ловкое применение французской дипломатией так называемой «польской карты» в вопросах европейской политики начала XIX века. Известно, что Бонапарт лично встречался с Тадеушем Костюшко (он проживал в то время в Париже) и предлагал ему возглавить герцогство Варшавское. Польское общество, в свою очередь, «на ура» восприняло наполеоновские идеи, польские аристократы боготворили Наполеона и его «польскую жену» (так называли Марию Валевскую). Имя Наполеон стало популярно среди польских горожан и, конечно, польского дворянства, маленькие наполеончики появились тогда во многих польских семьях. Наиболее известный среди таких польских наполеонов — знаменитый Наполеон Орда, художник, поэт, музыкант первой половины XIX века. Наполеон подарил полякам надежду на возрождение их Отечества, он поселил в них романтические чувства, на которых выросло целое поколение польской интеллигенции, в том числе и известный поэт Адам Мицкевич. В этом смысле Отечественная война 1812 года была таковой не только для русских, но и для поляков, по крайней мере так можно говорить по отношению к первому этапу войны, о котором мы расскажем в следующий раз.

Александр РАКИТИН

Версия для печати

Тэги: Культура  История