Мгновение — вечность
Спецпроект: увлечения

Фотография — искусство передачи момента, изображение, которое отражает один миг нашей жизни. Но часто на один миг-кадр уходят часы наблюдений и десятки пленок. Однако, по мнению фотографов- любителей, ожидание только обостряет творческие чувства.

Татьяна Юшманова, 26 лет, художник-живописец:
— Я стараюсь много путешествовать, особенно люблю Русский Север. Люблю ездить в разное время года и всегда помимо этюдника и блокнота беру с собой фотоаппарат.
Фотограф и художник во мне не конфликтуют. Фотографию и живопись нельзя сравнивать, и для меня живопись много выше. Фотография — своего рода зеркало, в котором отразился миг нашей жизни. Она ценна именно этим. В картине выражается душа художника, с которой зритель беседует; фотография, запечатлевая миг, не может передать души автора.
За годы путешествий (ужас! — звучит как в мемуарах) — а езжу я девять лет, несколько раз в год с мужем или подругой — были и курьезы. Однажды из любопытства сняла секретную базу с подводными лодками на Кольском полуострове. Потом пришлось прятать пленку, так как нас с подружкой задержали — поди докажи, что не шпион! Или вздумала в открытой тундре снять дикого оленя. Пока подкрадывалась к нему, подверглась отчаянному нападению гнездящихся там птиц.
Такое удовольствие просматривать фотоальбомы, вспоминая чудесные места и удивительных людей, которыми богата наша необъятная страна. И сжимается от боли сердце, когда думаешь о разрушенных церквях, заброшенных и погибающих деревнях… Слава Богу, что восстанавливаются храмы и монастыри — это дает надежду, так как рядом с ними всегда налаживается жизнь.

Андрей Лобадин, 23 года, менеджер:— Я раньше рисовал, занимался в московской художественной школе. Интерес к фотосъемкам проснулся под влиянием отца — профессионального фотографа. Решающую роль сыграло то, что я много путешествовал и мне все хотелось запечатлеть. Больше всего мне нравится масштабная съемка, панорама. Если я вижу странное облако в форме лица или в дереве — профиль человека, то я фотографирую и потом показываю друзьям. В фотоделе меня интересует наблюдение за конкретным моментом, который мне хотелось бы запечатлеть. Интересен сам момент ожидания. Начинают обостряться чувства, мир расширяется. Главное — не переборщить. И относиться к неудачам с юмором.
Но иногда бывает, что один горе-специалист может запороть всю твою работу. Так было в Китае, куда я поехал изучать язык. В Харбине — это самая северная точка Китая — много фотографировал цифровым фотоаппаратом. Многие снимки получились очень удачными. Хотя фотоаппарат периодически замерзал и отключался — температура была минус 35 градусов. Когда я вернулся из Харбина, то захотел переписать фотографии на диск, но ничего не получилось. Там было около двухсот хороших снимков. Тогда я поехал к продавцу этого фотоаппарата и попытался объяснить ему свою проблему. «Можно ли, используя специальное оборудование, переписать их на диск с карточки?» — спросил я. «Да, да, конечно, все будет нормально, все сейчас сделаем», — заулыбался он в ответ.
Я обрадовался. А он просто удалил все фотографии и говорит: «Все работает, теперь можно переписывать». Сейчас со смехом вспоминаю об этом, но тогда я очень переживал.

Протоиерей Игорь Пчелинцев, 41 год, руководитель пресс-службы Нижегородской епархии:— Многие пишут стихи, но не многие становятся поэтами. А я пытаюсь просто подбирать «фоторифмы». Фотография для меня — это поэзия. Помню, первую отснятую пленку я засветил, когда пытался посмотреть ее сразу после съемки — «что же там получилось?». Первый аппарат мне подарили в десять лет, он назывался «Чайка». На нем можно было снимать на обычную пленку 72 кадра вместо 36. Тогда это казалось весьма продвинутым качеством. Мы с одноклассниками сами снимали, проявляли и печатали. Даже пытались экспериментировать на любительском оборудовании. Например, глянцевали фотографии на зеркале. Сейчас пользуюсь цифровой техникой. Мне нравится снимать людей, делать непостановочные снимки — люди среди жизни. Нравится выбирать необычные ракурсы в пейзаже, в городской архитектуре. Пока я нахожусь в творческом поиске и в процессе обучения, мне интересно все: поиск предмета съемки, сама съемка, обработка фото на компьютере, общение с мастерами, открытие секретов фотографии.
С удовольствием смотрю чужие фотографии, интересен взгляд другого человека на жизнь, на отношения людей. Мне кажется, что мы утрачиваем поэтический взгляд на мир. А в этом взгляде нет греха. Тут можно даже провести параллель: отец Александр Ельчанинов писал, что, если священник идет по городу в рясе, он совсем по-другому смотрит вокруг себя. То есть, как правило, облачение задает определенное поведение и восприятие окружающей обстановки. Примерно так (не хотелось бы прямых аналогий) смотрит на мир человек с фотоаппаратом или с этюдником. Подразумевается, что он ищет Божии черты среди нашего мира, это и есть начало поэтического (а может, и богословского) восприятия мира. Преподобный Силуан Афонский вторит древним отцам: «Кто чисто молится, тот и богослов», а я бы продолжил эту мысль: «Кто чисто видит мир и людей, тот и поэт, и соработник Богу».

Борис Александрович Попов, 67 лет, пенсионер:— Мое амплуа в фотографии — это жизнь православного храма и природа, прославляющая Бога. Однажды гуляя по Ботаническому саду, я увидел три березы. Одно из деревьев стояло вертикально, а два скрестились друг с другом. И получились две буквы — I и X, инициалы Христа. Меня как фотографа в природе именно такие сюжеты и привлекают. Жизнь храма тоже целый мир. И я стараюсь его запечатлеть, ведя фотолетопись храма Бориса и Глеба в Дегунине, куда я хожу. Меня на это батюшка благословил. Свои фотографии дарю прихожанам и батюшке, для архива или на стенд.
В фотоделе для меня самое важное — поймать кадр, который наиболее полно отражает и дает почувствовать происходящее событие. Не важно, реставрация это, крестный ход или праздничная служба. Допустим, такой момент, как чтение Евангелия во время крестного хода. Этот миг ухватить очень сложно, потому что при чтении Евангелия нужно стоять как вкопанный. Мне, как правило, удается сделать неплохие снимки непосредственно до чтения Нового Завета. Внутри храма я снимаю в основном в праздники. Это трудней, так как приходит очень много людей. И возникает противоречие. Ведь для меня самое главное, чтобы мне никто не мешал выбрать определенный ракурс и точку съемки, поймать заветный кадр. А народ все время идет, подпихивают, подталкивают. И получается, что я кому-то мешаю или мне кто-то мешает. Порой прошу отойти, а человек стоит. Люди, которые меня знают, иногда отходят в сторону. Мне и самому неприятно беспокоить других во время службы, человек же молится. Но все же приходится иногда и потревожить. Бывает, что Господь наказывает за это. Как-то раз пошли мы с батюшкой в детский интернат, который у нас рядом с храмом, и там у меня камера просто упала на пол. Думал — все, разбил. А батюшка ее перекрестил, и, слава Богу, обошлось, работает пока.

Варвара Буравлева, 38 лет, медсестра:
— Все началось с того, что мне захотелось сфотографировать нашего батюшку. Он такой замечательный. И еще природу. В последние два года я езжу на Соловки. Там я необыкновенно ярко почувствовала милость Божию к нам, людям. Красота соловецкой природы — это одно из многих ее проявлений. Поняла, что нужно благодарить Бога каждую минуту, каждый миг за то, что Он дал нам возможность увидеть все это, вдохнуть и порадоваться такой красоте. Это просто счастье, что у меня есть такая возможность.
И становится очень хорошо на душе от мысли, что твои фотографии могут радовать и других людей. Как-то раз моя подруга показала фотографии моих поездок бабушке, за которой она ухаживает. Старушка очень радовалась, рассматривая эти снимки, и сказала, что у нее такое ощущение, будто она сама везде побывала. Как-то светлее ей стало жить. Она ведь из дома сама выходить не может.
Еще у меня был забавный случай на Соловках, где для творчества настоящее раздолье. Я около палаток возилась, лошадки — кобыла с жеребенком — подошли к помойке и пытались найти что-то съедобное. Мама начала жевать, и какая-то веревка намоталась ей на зуб. А я лошадей очень люблю и одновременно боюсь. Пошла в палатку за фотоаппаратом. Выхожу, смотрю, лошадь заметила, как я любовалась ею, и на меня идет. Я думаю: ну все, последний кадр в моей жизни, сейчас она меня затопчет, подумает, что я ружье наставляю на ее ребенка-жеребенка. Она идет на меня, такая огромная и красивая. Я ее фотографирую. Она ничего со мной не сделала, подошла и показывает, что мешает ей эта веревка. Я, дрожа, машинально начинаю ее вынимать и думаю: когда же меня начнут топтать? Вытащила бечевочку. Лошадка поклонилась мне, головой покивала несколько раз и дальше пошла своей дорогой. А жеребенок подбежал, схватил меня за голень, немного прижал зубками и резво поскакал за мамкой. Я сначала возмутилась, а потом оценила: «Вот ведь тварь Божия — как благодарит».
Сейчас я все сильнее испытываю желание научиться делать более качественные снимки, чтобы они радовали людей. Может быть, это неправильно, но я смотрю на что-то: птичку, лошадь, цветок — и знаю, что наступит осень, все улетит, пожухнет, лошадь убежит, птичка улетит. А душе хочется, чтобы творения Божии остались.

Алексей Маев, 39 лет, дизайнер-полиграфист:
— Мне нравится и самому фотографировать, и чужие фотоработы смотреть. Привлекает в них не столько качество выполненной работы (например, правильно сфокусированный снимок и качественно выбранная экспозиция), сколько удачно переданное настроение, движение, порыв души. Фото может быть сделано даже «мыльницей», непрофессионалом, но иметь скрытую динамику. Например, бежит спортсмен. У него поза статична, но в ней чувствуется внутреннее напряжение, и через это раскрывается образ бегущего.
Не люблю и никогда не фотографирую какие-то скользкие моменты, негатив. Например, какого-нибудь всклокоченного, с желтым лицом человека… Эти фотографии имеют успех в широкой аудитории, но это не по мне. Просто не могу снимать то, что некрасиво. Достоевский говорил, что красота спасет мир, а красота — это одно из имен Божиих.
Слава Богу, никаких особенных фотоэффектов у меня на снимках никогда не отражалось. Но есть другое. По милости Божией, каждый год мне удается куда-то выбираться в миссионерские поездки. И довольно часто в них нашу группу приветствует радуга. Представьте себе: идем мы по лесу — и вдруг над ним вспыхивает радуга. Или служим литургию в каком-то сельском храме — и над ним тоже появляется радуга. Мы даже этому перестали удивляться. Один миссионер как-то заметил, что радуга — это спутник миссионеров. Он абсолютно прав.

Версия для печати