Учебник истории без репрессий и разногласий?

Единого взгляда на историю нет даже в библейских текстах, уверен библеист Андрей ДЕСНИЦКИЙ. А для того, чтобы ввести единый учебник истории, придется сначала переписать Конституцию РФ.

Клио. Худ. Пьер Миньяр, 1689

А бывает ли она – единая точка зрения на историю? Конечно, бывает. Сегодня на Западе, к примеру, немыслимо отрицать Холокост – в некоторых странах даже уголовное наказание за это положено. Или взять хотя бы библейскую историю, мы же точно знаем, кто там прав, а кто виноват…

Впрочем, с библейской всё как раз непросто. Не доводилось читать такой текст? «Отец мой царствовал над Моавом тридцать лет, и я воцарился после отца моего... Омри правил Израилем, притеснял Моав дни многие, ибо прогневался Кемош на страну свою. Сменил его сын его, сказал также и он: буду притеснять Моав... Сказал мне Кемош: иди, возьми Нево у Израиля. Пошёл я ночью и воевал против него от ранней зари до полудня. Захватил его и убил всех: семь тысяч жителей и пришельцев, а также женщин и рабынь, ибо Аштар-Кемошу заклял я его. Взял я оттуда сосуды Яхве и принёс их пред лице Кемоша…»

Что-то очень знакомое… но как-то выходит всё наоборот, не правда ли? Это отрывок из текста, написанного на каменной стеле моавским царем IX века по имени Меша. История израильско-моавских войн, рассказанная с другой стороны, и главное действующее лицо этой истории – верховное божество моавитян Кемош, дарующий победу своему народу или наказывающий его за какие-то провинности. А Яхве, то есть Господь – не более, чем его соперник. Тоже точка зрения, в конце-то концов.

Да разве нет расхождений и в канонических библейских текстах? Царь Давид, к примеру, предстает в книгах Царств человеком горячим до страстности, подробнейшим образом рассказана там история его греха с Вирсавией, женой Урии. Но ничего подобного мы не найдем в параллельных рассказах книг Паралипоменон, там перед нами – идеальный благочестивый правитель.

Кто же прав? Разве в идеале история – не стройно изложенная система объективных фактов? Вовсе нет. Мы не в состоянии проверить, в каком году состоялась та самая битва при Нево и действительно ли царь Меша после победы перебил всё население города. Мы вообще ничего не знаем о нем толком, например, дат его жизни. Но, с другой стороны, а так ли нам важны эти даты? Разве не намного интереснее сама его оценка затяжных войн с Израилем, а заодно и подтверждение библейской истории с другой стороны. Оценки разные, но суть событий одна и та же в любом случае.

История, по сути – коллективная память народа о своем прошлом, и эта память отражает скорее наше нынешнее состояние умов, нежели некий объективный, химически точный анализ. В школе нам привычно рассказывали про татаро-монгольское иго и Великую октябрьскую социалистическую революцию. Казалось бы, факты бесспорны: Русь была завоевана татарами, которые на самом деле монголы; в 1917 году в нашей стране сменилась не только власть, но и общественный строй. Но отчего же так много выходит сегодня книг, авторы которых упорно доказывают: было никакое не иго, а единая процветающая империя со столицей в Орде; во время переворота 1917 года кучка авантюристов подхватила власть, выпавшую из рук Керенского. Факты те же самые, но они совершенно по-другому обобщаются и оцениваются, и нетрудно понять, почему: выводы историков имеют огромное значение для современных идеологических конструкций.

Если бы, к примеру, нынешние арабы-палестинцы считали себя потомками древних моавитян, можно не сомневаться, что и историю родного края в палестинских школах изучали бы по надписи с той самой стелы, а великая победа при Нево воспевалась бы наравне с Ватерлоо и Сталинградом.

Так было и в СССР: всё, что приближало приход коммунистов к власти (или им так казалось), объявлялось прогрессивным и восславлялось, а что наоборот – соответственно, охаивалось. Поэтому революционер Стенька Разин со своей персидской княжной играл в наших учебниках роль куда более значительную, нежели все вместе взятые земские врачи и учителя, изменившие за считанные десятилетия облик русской деревни.


Так может быть, пора и в самом деле выбрать какую-то одну интерпретацию, наиболее созвучную сегодняшним государственным задачам? Это можно будет сделать, но только после отмены 13-й статьи нашей Конституции, которая гарантирует нам «идеологическое многообразие». Оно, кстати, и для историков полезнее: если разнообразие уходит, наступает слошное чучхе, при котором надо не прошлое изучать, а строем шагать в светлое будущее, шаг вправо-влево – побег, конвой стреляет без предупреждения.

Наука вообще не может существовать без оценочных споров, избавиться от них – значит, превратить историческую науку во что-то совсем другое. На первых порах такое решение может показаться выгодным, но в долгосрочной перспективе неизбежно ведет к крупному проигрышу, что мы и видели на примере СССР. Его вожди, похоже, всерьез поверили, что раз «законы исторического материализма» сулят им победу и процветание в любом случае, то на конкретику внимания можно не обращать.

Впрочем, я вовсе не думаю, будто и впрямь нет таких сюжетов, о которых спорить недопустимо. Во времена того самого моавского царя правителю было вполне обычно хвастаться тем, как он перебил население захваченного города, включая «женщин и рабынь». С тех пор многое изменилось, но лишь после Второй мировой с ее миллионами жертв человечество пришло к выводу, что убийство мирных жителей не может быть оправдан ничем и никогда, что сама попытка обсудить его допустимость или усомниться в доказанных фактах должна пресекаться сразу и достаточно жестко – ну примерно по тем же причинам, по которым не дозволяется чиркать зажигалкой возле открытого бака с бензином.

Так что я вижу лишь одно событие отечественной истории, для которого считаю допустимым единственное толкование, желательно, закрепленное в законе: это массовые репрессии XX века. В конце концов, жизнь людей, несущих за них личную ответственность, уже закончилась, и принятие такого закона даже персональной пенсии союзного значения никого уже не лишит. А до тех пор, пока мы считаем допустимым спорить об этом, мы, по сути, соглашаемся с возможностью повторения.

Версия для печати

Тэги: Общество  История  Наука