Юрьев-Польский: Три монаха, не считая музея

Этот город — неудобный пункт «Золотого кольца». Надо съезжать с «кольцевой линии», а потом снова на нее возвращаться, поэтому гиды часто вычеркивают Юрьев-Польский из своего маршрута. Если вам захочется увидеть музей, в башнях которого живут монахи, приложиться к чудотворному кресту, вырезанному из камня святым князем, или посмотреть на слона с заячьими ушами, придется приехать специально.

Правильное название города — Юрьев-Польской, город среди полей

«Как режиссеру Серебренникову удалось снять такой мрачный фильм в таком светлом городе?» – задала я себе вопрос, выйдя из междугороднего автобуса и оглядываясь вокруг. Я стояла на центральной площади города. Передо мной — мамаши с колясками и голуби. За спиной — невысокий и совсем не грозный крепостной вал. Над ним — маковки монастыря. Пахнет дымом. Здесь снимали нашумевший фильм «Юрьев день», где город нарисован в самых мрачных тонах. С тех пор жители имеют зуб на режиссера, да такой, что лучше ему здесь больше не появляться.


Мимо прошел молодой человек в кроссовках с крылышками. «Вот, например, какой оригинальный представитель местной молодежи. И не без творческой жилки!» – продолжила я свои размышления. Вечером я опять увидела этого молодого человека все в тех же кроссовках, но уже прислуживающим священнику на всенощной в Михайло-Архангельском монастыре-музее. Или в музее-монастыре. Можно по-разному сказать. Все дело в том, что в Юрьеве-Польском музей и монастырь живут вместе.

Монастырь для благоверного

Михайло-Архангельский монастырь был основан благоверным князем Святославом III Всеволодовичем, правившим Владимиро-Суздальской землей в начале XIII века. Несмотря на жестокое время междоусобиц, князь Юрьевский Святослав остался в памяти народной благоверным и святым. У него была удивительная судьба. Его дед, владимирский князь Юрий Долгорукий, любивший строить новые города, в 1152 году насыпал в полях между Суздалем и Владимиром, там, где в Клязьму впадает речка Гза, земляной вал для нового города, названного в его честь Юрьевом. Незадолго до этого он уже начал историю другого города — Москвы. Можно сказать, что Юрьев-Польский и Москва — брат и сестра, рожденные от одного родителя.


Городок Юрьев был построен явно не для военных целей. Оборонять вал в чистом поле сложно. Зато с экономической точки зрения выбор был безупречен — центр богатого ополья с плодородными землями и пересечениями важных дорог. В Юрьеве правил десятый сын Юрия Долгорукого и отец Святослава — Всеволод Большое Гнездо. Всего детей у Всеволода было двенадцать.

Будущий святой Святослав вырос воином, но, видимо, в душе не был воякой. В 1234 году он построил в Юрьеве белокаменный Георгиевский собор, который и сейчас возвышается немного в отдалении от им же выстроенного Михайло-Архангельского монастыря. Собор, как установлено сегодня исследователями, был построен по собственному архитектурному проекту князя. Княжескими руками были украшены белокаменные стены: он сам вырезал в камне райские кущи, населил их кентаврами, грифонами, ангелами, птицами и даже слоном. А Михайло-Архангельский монастырь появился так. Святослав был женат на Евдокии, дочери Муромских князей Петра и Февронии, но еще в самом расцвете сил, родив сына Димитрия, супруги решили жить для Бога. Евдокию князь отпустил в Борисо-Глебский Муромский монастырь к родителям, а сам построил в Юрьеве небольшой монастырь, в котором и начал свой монашеский подвиг.

Литургия в «действующей экспозиции»

В двадцатые годы двадцатого века монастырь был закрыт. Из Михайло-Архангельского собора хотели сделать мельницу, но благодаря вмешательству известного архитектора и реставратора П. Д. Барановского он этой участи избежал и был переквалифицирован в Юрьев-Польский историко-архитектурный и художественный музей. В главном храме монастыря, Михайловском соборе, который «по совместительству» является еще и памятником музея, сейчас регулярно проходят службы. Ничто в убранстве храма не говорит о том, что это музейная экспозиция. Разве что множество деревянных скульптур в специальных витринах: Распятие, святой Георгий на коне, Мария Магдалина.


Настоятель монастыря иеромонах Афанасий Селичев говорит, что когда-то выставка деревянного зодчества занимала все помещение храма: «Мы с директором музея договорились, что часть выставленных фигур в храме останется. Ведь и сам храм, и деревянные скульптуры — это действующая экспозиция музея. Кстати, музей нам в убранство дал много прекрасных икон».


Кроме настоятеля в монастыре-музее живут еще инок Иоанн и иеродиакон Святослав, тезка князя. В «действующей экспозиции» музея регулярно служится литургия.

Главная святыня города и центральный экспонат музея — знаменитый Георгиевский собор рядом с монастырем. Центральную часть собора занимает так называемый Святославов крест. Когда-то этот экспонат был частью наружного убранства храма. Историки утверждают, что крест вырезал сам благоверный князь после того, как Господь чудесным образом спас его и дружину от бури на Волге. Крест почитается как чудотворный.



Перед ним молятся о разных семейных проблемах, о рождении детей. В соборе сейчас не служат, но каждый раз после литургии в монастыре отец Афанасий с прихожанами отправляются в Георгиевский собор — помолиться перед крестом. Там настоятель всех помазывает святым маслом.

Уникальный памятник домонгольской Руси, Георгиевский собор был заложен князем Святославом Всеволдовичем в 1230 году. Здание было богато украшено резьбой по камню. В середине XV века верхняя часть собора обрушилась. Стены и свод восстанавливали из сохранившихся обломков, как пазл. При этом первоначальные пропорции храма и значительная часть резьбы были утрачены

Смирение или симбиоз?

Мы с отцом Афанасием и директором музея Надеждой Анатольевной Егоровой сидим в уютной трапезной внутри одной из башенок монастырской стены и пытаемся понять, кому с кем выгоднее жить: музею с монастырем или монастырю с музеем.

Монастырь в музее существует восемь лет. Раньше в монастырь наезжали паломники, с них кормился и музей. Теперь паломников почти нет, зато в музей заезжают туристы, с них что-то перепадает и монастырю. Правда, туристов не много. Город Юрьев-Польский стоит в центре Золотого кольца, заезжать в него с основного маршрута неудобно. «Если какие-то группы и попадают в музей, то уже в конце дня, после Переславля или Александрова, физически и финансово опустошенные», — говорит отец Афанасий. Тем не менее если бы монастырь жил без музея, то монахам пришлось бы вести совсем аскетическую жизнь в неотапливаемых кельях, так как все помещения отапливает музей.

Когда-то к «Святославову кресту» приезжал поклониться сам царь Михаил Федорович Романов. Монастырь получал от него щедрые дары — «колокола и паникадило и всякое церковное строение», как повествует летопись. Многое из тех пожертвований сейчас находится во Владимирско-Суздальском музее-заповеднике. «Ну и пусть находятся, нам все равно сейчас негде выставлять злато-серебро. У нас нет помещений для экспозиций. Мы можем только хранить», — вздыхает Надежда Анатольевна. Вот они, издержки музея от жизни с монастырем. Отец Афанасий тоже переживает: «Фонды хранятся в подклетах XVII века, которые построены на камнях без всякой гидроизоляции и сосут влагу». «Монастырский комплекс не приспособлен для исторической музейной работы, — продолжает сокрушаться директор музея. — Квадратура громадная, а предметов много не выставишь. Живопись мы не можем разместить. А у нас из одних только фондов живописи можно сделать картинную галерею для районного центра. У нас есть Маковский, Сверчков».

На вопрос, кому больше приходится смиряться в этом совместном жительстве, монастырю или музею, директор и настоятель одновременно показывают друг на друга. Очевидно, что, даже если сейчас монахи покинут музей, помещения для выставок все равно сами собой не образуются и подвалы XVII века не высохнут. Зато пока монастырь в музее, на ежедневных службах монахи поминают: «Спаси, Господи, и сохрани всех, труждающихся здесь», а значит, и музейных работников тоже. Для Надежды Анатольевны это важно. «С вас уголь, а с монастыря молитва — по-вашему, это равноценный обмен?» — спрашиваю я. «Монастырь же строился не для музея, а для молитвы!» — восклицает она, возмущенная моей прагматичностью. Что до отца Афанасия, он признает, что в рамках музея у монастыря свободы не много: «Памятники принадлежат музею. Мы только принимаем участие в их совместном использовании».

В Покровском соборе Юрьева-Польского уже много лет собирают пожертвования для самых бедных. Раньше нуждающимся помогали непосредственно деньгами, но оказалось, что многие из просящих не умеют ими распорядиться. Теперь схема помощи изменилась: на собранные средства приход приобретает лекарства для горожан, получающих минимальную зарплату или пенсию

«Орлы» настоятеля

Кроме двух монахов на попечении настоятеля с недавних пор оказались два подростка, неведомыми путями прибившиеся к монастырю.


«Это прекрасные мальчишки, орлы. Но они здесь побыли, помолились, пусть даже похулиганили, а потом пошли в мир, где вокруг них будет по большей части тьма и соблазн. Как говорил архимандрит Серафим Битюков, «вне Типикона когти дьявола». Вот я их, к сожалению, каждый раз отпускаю в мир, как в когти дьявола».

«Орлы» жадно клюют пищу в трапезной после литургии. Тот, что вчера был в «крылатых» кроссовках, на сей раз выглядит вполне прилично. Видимо, корреспондента стесняется. Знакомимся. Это Сергей. Он сначала просто так на службу ходил, а потом принял предложение отца Афанасия помогать в алтаре. Максим, его друг, рассказывает, как тяжело сегодня вставал: «Еле-еле. Но я все равно пришел». Спрашиваю — зачем? «Помочь отцу Афанасию. Ну и… помолиться», — неуверенно отвечает он. «Да они еще не понимают толком, что значит молиться. Пытаюсь объяснить, — говорит настоятель. — Давайте я записки вашей учительнице на среду напишу», — обращается он к пацанам. Предстоящая среда — сложный день, приезжает епископ Владимирский и Суздальский. Надо подготовиться. Без орлов никак не обойтись. «А можно на всю неделю?» — лукаво спрашивает Сергей. Отец Афанасий от удивления даже привстает с настоятельского кресла. Все-таки правильно я вчера заметила, не без творческой жилки этот «крылатый» Сергей!

Башня настоятеля

Стены монастыря были построены гораздо позже, чем сам монастырь, поэтому маленькие башенки совсем не похожи на строгих каменных богатырей. В одной башенке — трапезная. В двух других живут настоятель и монах Святослав. Каждому по башне. Инок Иоанн живет в кочегарке, в подклете, рядом с угольной кучей. Его коренастой фигуре и ершистой манере держаться подходит образ трудолюбивого гнома в глубине пещеры.

Иеродиакон Святослав и инок Иоанн в трапезной

Башня отца настоятеля трехслойная. Внизу — «приемная», в середине — келья. Мы поднимаемся наверх, в библиотеку.


Отец Афанасий с любовью осматривает длинные колонны книжных корешков-солдатиков на стеллажах: «Помните, если некуда девать книги, всегда есть Юрьев-Польский, где отец Афанасий с молитвенной благодарностью примет все, а уж там потом распорядится, что куда девать». Это уже третья библиотека отца Афанасия. Первая была «марксистская»: «Я по молодости был изрядный марксист, да и сейчас считаю, что по экономике интереснее Маркса никто ничего не написал. Вторая моя библиотека была уже церковная. Я воцерковился в 1989 году и вскоре познакомился с интересными бабушками, они мне передавали свои книги. Тогда у старушек еще много чего было. Эту, вторую, библиотеку мне пришлось оставить, когда меня сюда перевели».

До того как поселиться в Юрьеве-Польском, отец Афанасий был настоятелем и устроителем храма в честь святителя Афанасия Сахарова в Петушках.
В Михайло-Архангельском монастыре, в башне появилась возможность собирать новую библиотеку. В ней есть, например, женевское (РПЦЗ) переиздание протоиерея Сергия Булгакова. Оригинал, с которого переснимали, стоит рядом на полке.

Счастье настоятеля

Про свое воцерковление отец Афанасий рассказывает так: «Успенский храм в наших Петушках не закрывался, всех детей крестили, и даже коммунисты отпевали своих родителей. Меня крестили в четыре года. Но я помню, как ощутил перемену в себе, как поразило меня мое новое состояние. Все краски мира как будто обновились. Продолжалось это ощущение две недели, до тех пор, пока с меня в детском саду не сняли крест. После армии я задумался: что дальше? С институтом я пролетел и работал на заводе. Танцы, друзья, рок-н-ролл… Чего-то не хватало. Так получилось, что мне в руки попала книжка про архиепископа Луку Войно-Ясенецкого. Она меня потрясла. Я стал заходить в наш храм. Полчаса в храме ладаном подышу, послушаю, как бабушки поют, и пойду на танцы. Это тянулось где-то с полгода. А потом меня Господь вразумил болезнью. У меня был острый флегмонозный аппендицит. И вот я лежу на операционном столе и спрашиваю хирурга: «А вы читали книжку “Очерки гнойной хирургии” Луки Войно-Ясенецкого?» Он посмотрел на меня удивленно: «Вообще-то я по ней учился». «А вы знаете, что он был православный архиерей?» — сказал я и провалился в наркоз. После этой операции я начал осознанно молиться и ходить на литургию.

Владимир Селичев — именно так звали в миру настоятеля — очень хотел, чтобы в монашестве его завали так же, как и его любимого святого — Афанасия Сахарова, епископа Ковровского. Но есть обычай нарекать монаха именем, начинающимся на первую букву его мирского имени. В день пострига по дороге в Боголюбов монастырь он заехал на могилку святителя Афанасия во Владимире. В двадцатых годах святитель был настоятелем этого монастыря. «Стою, молюсь: “Вот еду в твой монастырь, к твоей братии. Как ты благословишь, владыко, так и будет”. И когда на постриге услышал: “Брат наш Афанасий постригает власы главы своей”, вот тут наступил в моей жизни момент настоящего духовного счастья».

Решимость настоятеля

По дороге в башню-келью настоятеля растет плакучая береза. Он с иронией называет ее видимым отражением своего внутреннего состояния. «Вы же говорите, что не унываете?» — ловлю я его на слове. «Не унываю, но быть настоятелем — это крест. Живу одним днем. А там что Бог даст».

Что надо, чтобы стать монахом? «Человек готов к монашескому пути, если в нем есть решимость. Это касается не только монахов, но и всех людей. Такая же решимость нужна и для того, чтобы стать православным христианином. Надо себе сказать, что надо жить вот так, а не иначе, и потом всю жизнь стараться это воплотить. Если в монастырь идти, нужно понимать, что идешь на крест. Но христианин всегда на кресте, независимо от того, монах он или мирянин. В этом мире можно жить хорошо и вольготно только вне Христа и вне Креста. Сейчас многие думают о том, как найти старца, а не о том, как найти Христа, хотят, чтобы старец за них решил, идти в монастырь или не идти. Чтобы понять, годишься ты или нет для монастырской жизни, надо пойти и пожить в монастыре. И не в идеальном монастыре матерей и отцов из патериков, а в реальном, нашем русском монастыре. Где игумен тоже человек, где братия…» «…Ага, тоже люди», — заканчивает за настоятеля инок Иоанн, житель кочегарки. Все в маленькой башенке засмеялись. «Да! Тоже люди, — смело подтвердил отец Афанасий, — со всеми вытекающими последствиями! Короче, где надо носить немощи других».

Текст, фото: Ирина СЕЧИНА

Версия для печати

Тэги: Паломничество  Монастырь