Осетия — единственная православная республика на Северном Кавказе. Осетины были крещены раньше Руси и сохранили свою веру, несмотря на монгольское пленение, мусульманское окружение и советский государственный атеизм. Правда, несмотря на традиционное Православие, советская историография считала осетин язычниками. Действительно, они до сих пор посещают святилищадзуары и режут в горах жертвенных барашков. Как сочетается это с Православием, разбирался наш корреспондент.
Базилика Георгия Кавтисского, Х век, Цхинвал. Один из древнейших храмов Южной Осетии. Богослужения здесь бывают очень редко. Зайти в храм просто: дверь закрывается на проволочный крючок
Потомки аланов
Владикавказ — столица Северной Осетии — расположен у самого подножья Большого Кавказского хребта, в хорошую погоду из центра города, прямо с набережной Терека хорошо видны его белые вершины. За снежными перевалами — Грузия. Восточнее Владикавказа, неподалеку от городской черты — граница с Ингушетией и Пригородный район, зона знаменитого осетино-ингушского конфликта. В начале 1990-х здесь чуть не вспыхнула полномасштабная гражданская война. Немного на север — печально известный Беслан.
Подавляющее большинство осетин — православные христиане, но православная традиция здесь удивительным образом переплетается с традициями национальными. Так, осетины чтят святого Георгия Победоносца (Уастарджи), чей образ в народном сознании сочетает в себе черты православного мученика и легендарного божества из языческого пантеона. Если двигаться из города на запад, на пути к Алагирскому ущелью по правую руку от дороги будет небольшая роща и крытый павильон, издалека похожий на автобусную остановку. В центре павильона красочное панно — седовласый старец парит верхом на крылатом коне. Это и есть Уастарджи. Роща за павильоном — священное место, здесь, по легенде, святой Георгий явился легендарному воину Хетагу, сыну кабардинского князя, отказавшемуся принимать ислам.
Современные
осетины считаются потомками древних аланов — ираноязычного народа, произошедшего от кочевых племен скифов и сарматов, населявших когда-то обширные территории от прикаспийских степей до Крымского полуострова. Книжные прилавки Владикавказа пестрят монографиями по иранистике, пересказами гимнов Авесты в сравнении с народным эпосом осетин, в местные вузы на стажировки приезжают зарубежные студенты-лингвисты, изучающие иранские языки. Когда-то средневековая Алания была крупнейшим христианским государством Северного Кавказа, а ее территория простиралась от современной Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии на западе до современных Чечни и Ингушетии на востоке. В балкарском селении Архыз до сих пор сохранились величественные осетинские храмы, построенные аланами в византийском стиле. Здесь находилась столица Аланской епархии, а возможно, и аланского государства. Считается, что аланский народ был крещен одновременно с грузинами, по преданию это произошло уже в I веке трудами святых апостолов Андрея Первозванного и Симона Канонита. Историки не берутся опровергнуть или подтвердить это, но предпочитают говорить об осетинском Православии только с середины X века, когда у региона налаживаются прочные связи с Византией. К XII веку аланы формируют национальную христианскую традицию, сопоставимую с русской.
Цхинвал, центр города. Значительная часть столицы Южной Осетии — частный сектор, одноэтажные, реже двухэтажные домики. Местами пейзажи почти сельские
В начале XIII века Алания гибнет под ударами монгольских орд, а выжившие аланы уходят высоко в горы. Аланская епархия хотя и продолжала существовать, но к концу XIV века, попав в изоляцию и оставшись без епископа, оказалась лишена собственного духовенства. Ее христианская культура адаптировалась к новым условиям и приобрела черты «народного Православия».
Древние православные храмы, которыми и теперь богата осетинская земля, превратились в святилища-дзуары. Хранители этих мест, миряне-дзуарлаги, со временем приняли на себя функции отправителей «мирянского» богослужения. Скорее всего, большинство из них были выходцами из священнических семей, но после исчезновения Аланской епархии священников рукополагать стало некому, и дети переняли эстафету у собственных родителей как могли. Со временем они превратились в некоторое подобие жрецов.
Горное село Нузал, Северная Осетия. Здесь в старинной часовне XIV века, как считают многие ученые, похоронен последний аланский царь и легендарный воин Ос-Багатар. В конце XIII века осетины во главе с царевичем Багатаром захватили грузинский город-крепость Гори с прилегающими землями. Позже тут будет основан Цхинвал. Около 1306 года Багатар погиб, вместе с ним погибло и аланское государство
Впрочем, последние дзуарлаги исчезли достаточно давно; с начала XIX века многим храмам, простоявшим в руинах четыреста лет, возвращаются их первоначальные функции усилиями отчасти грузинских, но в первую очередь русских миссионеров.
Старец всея Осетии
Вдоль речки Ардон, почти до Рокского туннеля, который связывает Южную Осетию с Северной, тянется Алагирское ущелье. На самом въезде в него расположен единственный в Северной Осетии женский монастырь. Вместе с настоятельницей, матушкой Ноной, тут проживают 15 монахинь.
За невысоким забором — опрятные корпуса. Монастырский храм, построенный в 2006-м и освященный в честь преподобномучениц великой княгини Елизаветы и инокини Варвары, расписан фресками в византийском стиле. Многие надписи дублируются на осетинском. С элементами осетинского здесь уже не первый год служат и литургию. В руках настоятельницы молитвослов — тоже на осетинском, перевод издан усилиями сестер обители. Между храмом и центральным монастырским корпусом — небольшая гостиница для паломников, вокруг — цветы на идеально постриженных газонах. Еще десять лет назад тут были пустырь и руины, оставшиеся от пионерского лагеря.
«Какие же мы язычники? Все наши традиции пронизаны христианством, — разъясняет мне настоятельница. — Например, пирог за столом первым принимает отец семейства, сидящий посередине, потом самый младший — сидящий ровно напротив отца, потом средние члены семьи, по левую и правую руку от старейшины. Что получается если эту схему нарисовать? Крест!» Игуменья Нона (Багаева) по светской профессии журналист-телевизионщик, окончила в Москве Институт повышения квалификации для сотрудников региональных телерадиокомпаний, защитила диссертацию. К вере пришла случайно. Приехала в Курскую область делать репортаж о насельнике Рыльского монастыря — известном по всей России и популярном среди осетинской диаспоры старце архимандрите Ипполите (Халине) и в итоге осталась трудницей при курском монастыре. Несколько лет прожила в обители, потом около года собирала пожертвования на монастырь, стоя в Москве у метро, — таким стал для молодой послушницы монашеский искус, назначенный старцем. «Сначала было страшно. Милиция часто забирала, все-таки кавказская прописка, да и сама роптала: что я тут делаю, кандидат наук? Но послушание превыше всего. Познакомились со всеми местными бомжиками, помогали им как могли, подкармливали», — вспоминает матушка. Пройдя московскую школу послушания, она вернулась в Курскую область и вскоре отправилась на родину монахиней — устраивать первую в республике женскую обитель. Идея создать женский монастырь в Осетии также принадлежала старцу Ипполиту. Он и благословил будущую настоятельницу на предстоящие труды.
Перед ритуальной трапезой три осетинских пирога обносят вокруг храма «крестным ходом». Обводят вокруг храма и жертвенного барана
Монастырь открыли в 2004-м. Интеллигентная матушка оказалась отличным организатором. Почти одновременно с монастырем рядом с обителью вырос монастырский детский реабилитационный центр, построенный при помощи осетинских меценатов и при поддержке Зарубежной Церкви. Здесь проходят реабилитацию ребята из Беслана, дети из Южной Осетии, пережившие штурм Цхинвала. С ними работают педагоги и психологи. Интересно, что духовные чада курского старца основали и второй осетинский монастырь — мужской. Расположен он в соседнем ущелье, Куратинском.
У вас свечи, у нас — бараны
Междуречье Большой, Малой Лиахвы и реки Ксан на южных склонах Кавказского хребта — это так называемая Южная Осетия, республика, на правах автономной области в начале двадцатых годов вошедшая в состав Грузии и трагически попытавшаяся отделиться в конце XX века. Этнический конфликт между грузинами и осетинами здесь вспыхнул настоящей войной в 1991-м, а закончился только недавно провалом грузинского блицкрига и введением российских войск.
В столице Южной Осетии Цхинвале спустя более чем три года после окончания конфликта боевых разрушений почти не осталось. С ближайших высот видны невооруженным взглядом масштабы послевоенного строительства: все новые крыши выкрашены в кирпичнокрасный цвет, и в центре таких крыш большинство.
В самом Цхинвале кроме кафедрального собора в честь Пресвятой Богородицы есть еще несколько православных храмов, но большинство из них полузаброшены. До войны из-за натянутых отношений между грузинами и осетинами грузинское духовенство практически не окормляло жителей города. Само же население довольствовалось «народным Православием» и традиционной обрядовостью: ежегодно поднималось в горы к родным дзуарам зарезать барашка и вспомнить предков.
Баранов по религиозным и семейным праздникам режут не только в Осетии, так поступают мусульмане и христиане во многих кавказских республиках (например, в Грузии и Армении). Как правило, эти жертвоприношения считаются особой формой выражения благодарности Богу. «В России принято ставить свечки, а мы режем барашков, но по сути это одно и то же, — объясняют осетины. — Когда мы режем барана, мы читаем молитвы и молимся не какому-то языческому богу, но тому же самому Богу, которому мы молимся в Церкви».
Хоам в селе Цру, на родине президента Э. Кокойты. Как и прочие приходы в Южной Осетии, он де-факто управляется канонически не признанной «Аланской епархией»
Семья Габаревых живет в Цхинвале, но происходит из высокогорного села Залда. Здесь их дзуар — живописные развалины храма, незаметно приютившиеся на лесистом склоне. Сегодня у Габараевых праздник — день рода. В осетинском обществе родовые связи до сих пор играют первостепенную роль, однофамильцы обязательно принадлежат к одному и тому же роду, у каждого рода есть свой день — и этот день остается одним из главных семейных праздников. Территория вокруг храма — святое место. Именно здесь будет зарезан барашек. Мясо жертвенного барана станет главным угощением на праздничном столе.
Импровизированная скатерть стелется тут же: на ней нехитрые салаты и обязательные осетинские пироги. Три пирога, похожих на большие лепешки, — тоже ритуал. Количество пирогов — дань христианской традиции, которая пронизывает любой народный обряд. Перед застольем эти пироги положено трижды обнести вокруг здания храма — наподобие крестного хода. В течение всей церемонии участники читают народные молитвы на осетинском, их содержание в целом соответствует благодарственной молитве, обращенной к Богу, хотя и не имеет отношения к тем молитвословиям, которые мы можем найти в наших Требниках. Тем временем барана закалывают, предварительно накормив его солью (это обязательный элемент обряда) и опалив свечой часть шерсти.
Вареное баранье мясо подают на стол. Первые три тоста произносит старейший член семьи: за Бога, за святое место и за членов семьи. Последующие тосты произносят только мужчины, женщинам слово дают в виде исключения. Молодые люди и мужчины до тридцати лет, как правило, не садятся за стол, а подают вино, наполняют бокалы и приглядываются. Осетинское застолье — серьезное испытание, прежде чем разделить трапезу со взрослыми, молодежь наблюдает и учится, как правильно себя вести.
Георгий Победоносец (по-осетински Уастарджи), фреска Нузальской церкви, XIV век
Гости могут зайти в храм. Церковных служб тут не бывает, на месте алтарной апсиды — столик. На столике пироги, домашнее пиво, вино и чача. За столиком молодые ребята — отпрыски других семей того же рода произносят тосты. Каждый тост завершается громким «омен!» — на осетинский манер переделанным церковным «аминь».
Сегодня многие высокогорные осетинские храмы, простоявшие в руинах до последнего времени, восстанавливаются, а с ними восстанавливается и баланс между народной и церковной традицией. Еще не освящен, но уже построен (фактически возведен заново) храм в местечке Цру. Этот населенный пункт со «шпионским» названием известен всей республике, Цру — родовое село Эдуарда Кокойты, президента Южной Осетии, президентский «дзуар».
Еще выше в горы — Свято-Георгиевский храм в селе Гер (груз. Джери). Церковные богослужения в Джери бывают редко, но храм действующий. В отличие от Залды алтарная его часть отгорожена от общего пространства, а «столик» в апсиде является полноценным престолом. Сюда не кладут пироги и не ставят напитки. Впрочем, чуть ниже по дороге к храму легко заметить все те же лавочки под небольшим навесом — сюда до войны со своими баранами приходили как осетины, так и грузины, но теперь, когда грузинские села у подножья горы уничтожены (во время последней войны их население бежало в Грузию), в храм приезжают в основном осетины. На звоннице вместо веревок к языкам колоколов привязаны измочаленные, но легко узнаваемые флаги стран-победительниц: России и Южной Осетии.
«У каждого народа есть свои праздники и традиции: русские пекут блины на Масленицу — а мы режем барашка», — объясняют осетины. В дни семейных и церковных праздников на Кавказе баранов режут повсеместно, такая традиция есть у грузин, армян и многих других народов
Но храмы эти раскольничьи: де-юре оставаясь канонической территорией Грузинской Церкви, Южная Осетия уже в течение 20 лет де-факто управляется автономной и канонически не признанной в православном мире «Аланской епархией», находящейся в евхаристическом общении только с греческими «старостильниками», отколовшимися от греческой Церкви в начале XX века. Последняя война и одностороннее признание российским государством независимости Южно-Осетинской Республики усугубили проблему: грузинское население, естественная паства Грузинской Церкви, оказалось изгнано, а грузинские деревни практически стерты с лица земли.
Осетинский потенциал
На Северном Кавказе единственной христианской республикой остается Северная Осетия. Ее столица Владикавказ, как центр Владикавказской и Махачкалинской епархии РПЦ, объединяет православных христиан всего региона.
«Сейчас в некоторых кругах модно говорить об осетинском язычестве. Но народу нужна “родная” религия, — говорит осетинский историк, сотрудник Института истории и археологии Северо-Осетинского государственного университета Михаил Мамиев. — Если все “причесывать” под русские традиции, мы просто потеряем прихожан. Тогда в поисках национальной идентичности они уйдут к настоящим язычникам. Народные традиции не угрожают Православию, наоборот, они могут стать ему надежной опорой. Четыреста лет наша традиция оставалась хранительницей христианских ценностей, хранительницей православного аланского наследия, и нельзя теперь ее просто так игнорировать или отвергать».
На первом епархиальном собрании воссозданной весной этого года Владикавказской епархии, состоявшемся 4 мая, было принято решение о развитии осетиноязычного богослужения в республике. «Мы начинаем работу над современным переводом основных богослужебных текстов на осетинский язык, — поясняет архиепископ Владикавказский и Махачкалинский Зосима. — Уже сейчас в некоторых храмах нашей епархии Символ веры и Евангелие за богослужением читаются параллельно на славянском и осетинском... Люди, которые тут живут, очень верующие, и потенциал у них огромный. Господь заповедовал своим ученикам возвещать Евангелие всем народам, и осетинское богослужение, я уверен, будет украшением нашей Церкви». Возможно, богослужение вернется и в древние храмы, расположенные в горных селах.
Текст: Дмитрий РЕБРОВ
Фото: Ирина СЕЧИНА
Версия для печати
