Постепенно в монастырях заканчивается период строительства и обустройства. Работы еще много, но возникает вопрос: могут ли современные монахи заниматься не только хозяйством, но и творчеством. Тем более, что в монастыри приходят образованные люди и те, кто творчеством занимался в миру. Отрекаться ли им от своих прежних умений или сочетать творчество в обычном смысле с творчеством более тонким – очищением себя и покаянием, разбирается Анна ОЛЬШАНСКАЯ
Сегодня празднуется день прп. Иоанна Дамаскина. Когда он, известный и образованный человек, бывший визирь Дамасского халифа и автор нескольких трактатов в защиту святых икон, поступил в монастырь, то его старец настрого запретил ему писать богословские сочинения и гимны. Однажды Иоанн нарушил запрет и составил надгробные песнопения на смерть своего собрата. Старец подверг его наказанию и только Сама Богородица, явившись старцу, сняла этот запрет и потребовала «не заграждать источник». И вот… мы знаем Иоанна Дамаскина как величайшего творца церковных песнопений. Хотя перед тем, как начать писать, он и понес епитимию – чистил в монастыре отхожие места.
Святые Отцы сравнивают монашество с особым видом творчества и наукой из наук. Цель ее: обожение. Из всего написанного об обожении выделим интересный факт - человек, соединяясь с Богом, сохраняет свою идентичность, не поглощается Божеством, но остается личностью, имеющей свою собственную ипостась. Душа и личность человека при этом взаимном проникновении божественного и человеческого не поглощаются, не утопают в божественном, Господь оставляет волю человека свободной, способной и далее к самостоятельному выбору и, в ракурсе нашего размышления, можно сказать, именно к творчеству, но Творчеству высшему, с большой буквы - направленному не во вне, не на внешнее произведение , а на собственную душу. В этом для человека нет никакого принуждения. В конечном счете, свобода во Христе это постоянный выбор, а следование за Христом - высшее творчество и наука из наук, на изучение которой уходит каждая минута до самого конца жизни христианина.
Впервые обнаружив для себя безграничность христианства и глубину святоотеческой мысли многие новоначальные христиане выбрасывали свои картины, сжигали стихи – разочарование в мирском "творчестве" было для них поразительно. Чтобы вернулось вдохновение требовалось время: переоценка и смена целей в жизни, переосмысление себя, покаяние. Архимандрит Софроний (Сахаров) писал о том, что художественное творчество требует всего человека и молитва требует всего человека: «Я понял, что через искусство ощущение Вечности не идет так глубоко как в молитве. И я выбрал молитву». Перед таким выбором оказывается каждый, кто открыл для себя Христа и в особенности монах.
Представители самых разных профессий приходят в монастыри, принимают монашеский постриг, отдают свою волю в послушание игумену или духовнику. Художники изучают иконопись, реставрацию, поэты - гимнографию. Монах не отказывается от таланта, не зарывает его, а направляет и посещает, как и всю свою жизнь, служению Богу. Талант - редкий инструмент, в руках профессионала он творит чудеса. Вспомним «Троицу» прп. Андрея Рублева или произведения Достоевского – произведения искусства, наполненные любовью к Богу, способны обращать души людей ко Христу, а значит востребованы, нужны.
Монах живет в монастыре. Здесь свой порядок, которому он подчиняется. Современные монастыри только начинают выходить из периода, когда им требовалась рабочая сила – стройка и восстановление обителей были одной из главных задач на протяжении почти трех последних десятилетий. Не смотря на то, что современные монастыри часто сильно отличаются и по численности насельников, и по благоустроенности, все же большинство наших монастырей все еще можно называть "трудовыми". В таком монастыре инок вероятнее всего сталкивается с непониманием - зачем ему творчество, не ради ли тщеславия? Моя знакомая иконописица, послушница известного женского монастыря закончила иконописное отделение Московской Духовной Академии и вернувшись в обитель попросила организовать ей рабочее место и благословить иконописное и реставрационное послушание, однако в ответ услышала недоумение: "Зачем писать новые иконы, когда в храмах и так заполнены ими все стены?" Она была вынуждена перейти в другой монастырь и последние пять лет работает в иконописной мастерской новой обители .
Иконопись – это именно монашеское делание. Приведу отрывок из беседы архимандрита Ефрема, настоятеля афонского монастыря Ватопед, в Московской духовной академии 19 мая 2009 г. старцу задали вопрос:
Как Вы считаете, в современном мире иконопись - это монашеское делание или чье? Есть ли среди братии вашего монастыря иконописцы, и какие отличия в их жизни от жизни других братий?
На что архимандрит Ефрем ответил: «Конечно, это монашеское делание, только по снисхождению к человеческой немощи стали иконы писать миряне, потому что человек пишет иконы постясь, молясь и бодрствуя. Потому и одна из причин того, что у нас есть чудотворные иконы в Церкви, это то, что они написаны рукой святых людей. Однажды я был в мирской иконописной мастерской и видел двух мирян, которые писали иконы. Они писали иконы, а рядом лежали сигареты. Они курили и писали - это очень нехорошо. Однако, благочестивым мирянам, конечно же, не запрещается писать иконы».
Отношение к изучению наук и творчеству во многих монастырях по сей день крайне неоднозначно. Способность критически мыслить, необходимая в любой творческой работе, очевидно настораживает выросших в иной духовной традиции старших братий и сестер. Не удивительно, что талантливый монах зачастую оказывается перед сложным выбором: оставаться в родной обители и потерять возможность творить или броситься на поиски монастыря, в котором его профессиональный навык был бы востребован и написать прошение о переводе.
И все же, в православном святоотеческом понимании монашества внешнее делание, пусть даже церковное творчество, никогда не было самоцелью и таким фактором, который формирует жизнь монастыря. Те, для кого дилемма "монашество и творчество" жизненно актуальна, наверное, всегда испытывают покаянные чувства, поскольку часть души и ума отдают хотя и благочестивым, но земным вещам. Вероятно, такой проблемы не испытывают те монахи, которые в духовно благоустроенных монастырях занимаются творческой работой по послушанию.
Монах - воин Христов. И если бой, то должен быть готов оставить и творчество, и все свои способности ради следования за единым Господом. Так следовали за Христом новомученики и исповедники Российские. Сщенномученик Иларион (Троицкий) ничем так не дорожил на этой земле, как родной Академией, ее библиотекой, научно-богословскими занятиями. Из писем видно, как тосковала его душа в ссылках вдали от книг и плодотворной работы, и как он себя смирял, не давал возобладать духу уныния, как покорялся воле Божией в обстоятельствах и благодарил за все, находя повсюду поводы для радости.
И все же, мы живем не во времена гонений и апостасийные настроения не должны руководить нами. Монастыри процветают: восстановлены и достаточно благоустроены. Сегодня в монастырях есть все ресурсы для аккомулирования не столько физической, сколько именно интеллектуальной силы и мы видим, что многие крупные монастыри уже проводят богословские курсы для молодых насельниц, дистанционно, с помощью интернета, монахи изучают иностранные языки, их отправляют на учебу в высшие учебные заведения страны, где те обретают профессиональные навыки: от медицины до архитектора-проектировщика. Пришло время всем, кто до сих пор сомневается в целесообразности интеллектуального ресурса в современных святых обителях, вспомнить слова архимандрита Киприана Керна:
«Православию нужны не только единичные ученые монахи, такие уникумы встречались и раньше в наших иноческих вертоградах, и глохли в них. Нам нужен монашеский ученый орден. Нужно отбирать в этой среде лучшие культурные силы, не противопоставлять творчеству — спасение, и не чураться соблазна книги. Такие православные доминиканцы и бенедиктинцы, конечно, не цветом и покроем рясы должны отличаться от прочих своих собратьев, но истинным духовным просвещением, чтобы стать подлинным зеркалом духовным, одним из «вторичных светов». Они должны отдаться науке и быть способными работать в сфере просвещения, быть свободными от хозяйственных послушаний, материального благоустройства и административного соблазна. Жизнь сама собой придала отдельным монастырям их индивидуальную физиономию. Обители отличались по своему укладу и внутреннему духовному климату. Известна пословица: «Кто суров — тому Саров, кто упрям, тому — Валаам, кто жаждет духовного опыта, тому — Оптина». Вот только не было уголка тем духовно–культурным инокам, которые на себя приняли вместе с помазанием науки и ангельскую схиму. Они — бездомны».
