Мишель из Аммана: судьба христианина на Ближнем Востоке

Старший сын Мишеля рассказывал, что еще на первом курсе университета ему стали задавать вопросы: отчего он не примет ислам, как все нормальные арабы? Чтобы ответить по сути, мальчику из христианской арабской семьи пришлось изучать богословие.
о. Илья Готлинский и Мишель

В туристических и паломнических поездках с местными жителями не общаешься – гиды, водители, официанты и продавцы сувениров не в счет, они тебя просто обслуживают. В идеале поездка организована так, что ты вообще наблюдаешь из окна автобуса только ту картинку, которую принимающая сторона заранее готова тебе показать. Это немного обидно, но, в самом деле, если ты не говоришь на местном языке и не знаешь обычаев, что тут можно поделать?

В Иордании нам очень повезло с гидом, мы с ним успели за несколько дней поездки подружиться – конечно, при помощи о. Ильи Готлинского, который и вытащил меня в эту прекрасную страну. И в последний день, уже накануне вылета, Мишель пригласил нас к себе домой на стаканчик пива…

Мишель, пиво? Он что, не местный, не араб? Да нет, самый настоящий араб-католик с православной женой и иорданским паспортом. Христиан в Иордании примерно 5%, это немного, но практически все местные. Большинство из них – православные Иерусалимского патриархата, но католиков тоже немало (еще точнее – униатов, некогда присоединившихся к Риму); можно найти и общины других восточных Церквей и протестантов.

Впрочем, межконфессиональные проблемы не сильно занимают христиан, живущих в мусульманском окружении. Государство относится к ним вполне терпимо, для них зарезервированы места в парламенте и правительстве, но давление все равно велико. Старший сын нашего Мишеля рассказывал, что еще на первом курсе университета ему стали задавать вопросы: отчего он не примет ислам, как все нормальные арабы? И чтобы ответить по сути, пришлось изучать богословие. Многие ли из молодых христиан в традиционно христианских странах возьмут на себя такой труд, чтобы ответить однокурсникам?

Все же Мишель не совсем местный, его место рождения – Эль-Кудс, «святой город», а по-нашему – Иерусалим. Но корни его не там, а в окрестностях Антиохии, нынешней турецкой Антакьи. Именно в Антиохии возникла в апостольские времена самая крупная христианская община за пределами Иерусалима, именно там, как сообщает книга Деяний (11:26), появилось само слово «христиане». Вполне может быть, что среди предков Мишеля были ее персонажи. Христианство на Ближний Восток не миссионеры занесли – оно там родилось и никогда не исчезало.

А вот христианам нередко приходилось отправляться в далекий путь, спасая свои жизни. С предками Мишеля это произошло во время геноцида 1915 г. Многие знают, что тогда турки и курды изгоняли и убивали армян, но та же судьба ожидала и других христианских подданных султана – греков, ассирийцев и арабов, и это уже меньше известно. Предки Мишеля осели в восточном Иерусалиме, на британской подмандатной территории, которая затем была аннексирована Иорданией.

Войну 1967 г. Мишель помнит хорошо, хотя был совсем маленьким. Его семья во время боев пряталась в католической миссии, а потом он вместе с другими детьми носил домой продукты, присланные ООН. Молоко не мог никак донести: дома не нашлось целой кастрюли, была только пробитая, и всё вытекало по дороге.

После этого семья перебралась в Иорданию (надо сказать, что выходцев из Палестины в этой стране больше, чем коренных иорданцев). Кто-то может сказать, что они прогадали, что арабы Восточного Иерусалима живут сейчас богаче и спокойнее тех, кто уехал… но объясните это маленькому мальчику, который несет маме молоко в пробитой кастрюле, озираясь на солдат в чужой форме.

Мы привыкли говорить о ближневосточных войнах в терминах государств, партий, армий, народов. Но это величины переменные, еще сто лет назад не было в тех краях ни одного нынешнего государства, не говоря уже об армиях и партиях. И когда вы услышите следующий репортаж о взрывах и ударах, на минутку, прошу вас, забудьте, выбросьте из головы: кто там прав, кто виноват, чье возмездие справедливо, а чьи страдания взывают к отмщению. Представьте себе детей, которые прячутся в чужих подвалах, и которые, может быть, завтра оставят свой дом, чтобы бежать в неизвестность. И любая партийная, национальная, государственная правота померкнет перед их горем.

А горше всего – ближневосточным христианам. Их слишком мало, они слишком невоинственны, чтобы брать их в расчет. Если в Сирии победят повстанцы, опасаются многие иорданские христиане, завтра они хлынут в Иорданию, устанавливать там свои порядки. И тогда могут снова запылать христианские храмы, как уже пылают в «освобожденном» Египте, а семья Мишеля снова может оказаться в числе беженцев. Куда на сей раз? И мировое сообщество снова «выразит озабоченность», но и только.

Я прекрасно понимаю, что судьбу таких семей спишут на издержки с равной охотой и исламисты, и сионисты, и западные демократизаторы, и наши доморощенные борцы за геополитическое величие. Может быть, (пост)христианскому миру пора заступиться за своих? Признать тот же османский геноцид, сделать из него такие же выводы, какие были сделаны из Холокоста, чтобы сама попытка поджечь храм, загнать христиан в гетто воспринималась во всем мире как нечто запредельное, лишающее любой режим и любую партию всякого признания и поддержки?

Но пока в Аммане, в паре сотен километров от гражданской войны, всё тихо. Брат Мишеля живет в палестинском Вифлееме (когда-то христианском арабском городе, где христиане теперь – вытесняемое меньшинство). На машине, не будь границы, можно доехать часа за полтора. Но на ближайшем пограничном переходе иорданцы не оформляют виз, надо делать огромный крюк, да еще стоять в очереди… Теперь, впрочем, спокойнее на переходе – израильтяне уже не раздевают до белья, не обыскивают каждого, как бывало в худшие времена. Да, безопасность, да политика. Но отчего-то снова за счет простых людей.

Мишелю удается договориться с пограничниками, его брата внесут в какой-то список и пропустят на ближайшем переходе, они сумеют встретиться без проблем. Мне отчего-то кажется, что если бы мирный процесс был доверен Мишелю – он бы смог договориться и с израильтянами, и с палестинцами, и с Асадом, и с повстанцами, и с Западом, и с Россией. Он всем не чужой – но для всех и не совсем свой. А может быть, так и положено христианам?

Андрей ДЕСНИЦКИЙ

Версия для печати

Тэги: Общество  Паломничество  Гонения