Мечтать ли христианину?

Один человек, отвечая на вопрос, какое место мечта занимает в его жизни, сказал: «Все, о чем я мечтал в молодости, исполнилось. С тех пор я не мечтаю, я просто планирую». Наверное, далеко не каждый христианин может похвастаться таким трезвым подходом. Ответ на вопрос «можно ли православному мечтать?» на первый взгляд может быть только отрицательным: многие из нас помнят святоотеческие высказывания, предостерегающие от подобного рода пустых и даже вредных занятий. Но все ли так просто и однозначно? Рассуждают священник Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ и публицист Михаил ЗАВАЛОВ.



Святые отцы, говоря о мечте, как правило, имели в виду беспорядочное блуждание ума, бесполезное и бестолковое представление случайных образов, порождаемое праздностью, и всячески предостерегали от этого. «Итак, юноша! — обращается к молодому поколению святитель Феофан Затворник в “Пути ко спасению”. — Желательно тебе сохранить чистоту и невинность детства или обет христианского жития без укоров? Сколько есть сил и благоразумия, удерживайся от развлечений, беспорядочного чтения соблазнительных книг и — мечтаний!»

Но почему? Ведь такая мечтательность приятна и вроде бы никому не вредит. Ну, сел уставший человек после тяжелого трудового дня в кресло, закрыл глаза — и представляет себе, как жил бы он во дворце на Рублевке в роскоши и со множеством прислуги, мягко спал, сладко ел и никакими бы житейскими заботами не мучился. Ну и что тут такого? Помечтает — и вернется к своим насущным делам. Как Бальзаминов у Островского: «Вот вы меня, маменька, всегда останавливаете! Никогда не дадите помечтать. Что ж такое! Я этим никому вреда не делаю. Коль нельзя жениться на обеих, я бы хоть помечтал по крайней мере, а вы меня расстроили».

На самом же деле такие пустые мечтания сродни празднословию: они съедают наше время и уводят от реальности, незаметно отвлекая от главного и прикармливая наши страсти, которые, собственно, и вызывают желание помечтать. Хорошо известно: стоит чересчур зафантазироваться — и вот уже вчерашний мечтатель тяготится своим положением, начинает считать, что на работе его недостаточно ценят, дома — недостаточно любят, да и вообще судьба обошлась с ним несправедливо (дворца-то нет! — а он его достоин, как убеждают рекламные плакаты). Так что недаром маменька предостерегала Бальзаминова.

И все-таки для современного человека мечтание может быть не только пустым занятием, тешащим самолюбие и не имеющим отношения к реальной жизни. Мы нередко говорим: я мечтаю стать врачом, победить на соревнованиях, мечтаю выучить французский язык, мечтаю съездить в Иерусалим... Мартин Лютер Кинг сказал: «I have a dream» — и заразил своей мечтой о расовом примирении всю Америку... Такие мечты вдохновляют к разного рода полезной деятельности, служат идеальной картинкой желаемого результата. Они могут поддерживать в трудную минуту, когда ничто в сегодняшней ситуации не обещает быстрого и успешного исхода дела.

Склонность создавать такого рода мечты и стремиться к ним особенно сильно была развита в советском культурном пространстве. Несколько поколений, рожденных, «чтоб сказку сделать былью», принуждены были жить не настоящим, но будущим, мечтой. И люди вдохновлялись, совершали подвиги, преодолевали огромные препятствия и действительно сделали немало (промышленность, космос) ради несбыточной мечты.

Но почему же мечта была так важна для советского человека? Отчасти, наверное, потому, что позволяла примириться с реальным положением дел, которое было подчас довольно неприглядным.

Так или иначе, на мечтания, а точнее, на движение к заведомо несбыточной искусственно придуманнной, недостижимой цели уходило много сил. И — частью от перенапряжения, частью от разочарования — советский человек остановился в этом своем движении. И советская эпоха на этом закончилась.

Но как наследство советского прошлого и ныне, десятилетия спустя, мы несем в себе эту повышенную склонность мечтать. И часто привносим ее и в церковную деятельность, и в духовную жизнь. «Мы мечтаем создать православную школу», — говорят несколько энтузиастов с горящими глазами. Отлично, дело хорошее. Собираются средства, набираются ученики, приходят учителя. И тут же в первые год-два выясняется, что ни ясного понимания, что такое православная школа, ни четкого плана деятельности, ни ресурсов нет. Учителя уходят, учеников разбирают по другим школам, пусть не столь православным, но лучше организованным, остаются долги и недостроенное здание. Мечта не сбылась... Оказывается, для успешной деятельности учебного заведения необходим еще и четкий алгоритм действий — да и много чего еще требуется, кроме красивой мечты...

А наши мысли о спасении, возникающие строго раз в неделю перед исповедью, когда надо вспомнить привычный список грехов, чтобы озвучить его перед аналоем для допуска к причастию (некоторые предлагают этот список раз и навсегда заламинировать, чтоб уж не мучиться)? Не пустые ли это мечты, если на нашей реальной повседневной жизни это никак не сказывается? Ведь так можно промечтать до гробовой доски и не понять, что духовная жизнь так и не началась.

Мечты либо сбываются, либо нет. Человек с несбывшейся мечтой чувствует себя неудачником, лузером, обиженным на судьбу. А ведь, может, Господь приготовил для него совсем другую деятельность?

Зацикливание на своей мечте может мешать осуществлению того, что задумал о человеке Бог. И вполне вероятно, что какие-то препятствия, возникающие на пути к цели, нужны не для преодоления, а для осознания необходимости избрать иной путь.

Так что же — мечтать или не мечтать? Думается, здесь важен баланс между мечтой и действительностью. Если уход в мечту перевешивает, если мы отрываемся от реальности — от Бога, от людей, от своей собственной жизни — это плохо и в психологическом плане, и в духовном. Так бывает, если в реальной жизни что-то не так, и тогда, «от страха жить и от предчувствия кончины», нам хочется волшебным образом переместиться в какой-то иной, легкий и приятный, мир.

Впрочем, здесь важны не столько сами жизненные обстоятельства, сколько наше к ним отношение. Необходима воля к жизни, нужна мотивация действия. Но откуда же взять все это—волю, силу, энергию, вдохновение, любовь? Для христианина здесь не должно быть вопроса: искомый источник — Божественная энергия, благодать Святого Духа, к стяжанию которой призван ученик Христа. И если бы мы всерьез, а не мечтательно относились к своей душе и к своей жизни, то, вероятно, у нас не возникало бы желания сбежать в мир грез.

Текст: священник Федор ЛЮДОГОВСКИЙ

Версия для печати

Тэги: Личность  Аскетика