Сегодня без информационной поддержки не обходится ни одно явление жизни. У Церкви тоже есть свои информационные ресурсы. Постепенно формируется православная журналистика. Какой она должна быть? Какие средства светской журналистики для нее пригодны, а какие нет? Эти вопросы очень важны для нас еще и потому, что наш журнал молод - даже на фоне молодой православной журналистики. Для их обсуждения мы встретились в редакции "Нескучного сада" с руководителями некоторых православных СМИ
Юлия ДАНИЛОВА, 
главный редактор журнала "Нескучный сад":
- Известно мнение светских журналистов: православные СМИ пресны, не содержат всей правды и лакируют действительность. И действительно, очевидно, что церковные издания нацелены "давать положительную информацию". Задача эта может ставиться по-разному: показать красоту Православия, дать положительный образ Церкви или рассказать о том, где и как верующие люди могут послужить ближнему.
И вот православный журналист пишет об очередном хорошем начинании... Скажем, это детский дом, или школа, или больница - не так важно, что именно. Он встречается с руководителями и рядовыми участниками дела, наблюдает, расспрашивает. Впечатления в общем радостные: церковная жизнь возрождается, что-то живое и полезное происходит, вера проявляется в делах людей. Публикуется статья. А потом начинают приходить отклики: оказывается, в этой общине не все так радужно - есть недовольные, порядки драконовские, строгости неумеренные (или, напротив, нет порядка), нестроения, ссоры... Читатели, случайно оказавшиеся в курсе дела, вздыхают: ну конечно... это же православное издание... (Читай: тут правды не жди! Скажу сразу, что со всем этим столкнулся и наш журнал.)
Тогда журналист решает, что будет докапываться до правды. И начинается...
Он обнаруживает, что любое высказывание, чуть отклоняющееся от прямых дифирамбов, не принимается теми, о ком он пишет. Он встречает очень болезненную (болевую!) реакцию - даже когда пишет не о злоупотреблениях, а о естественных разногласиях и ошибках. Он немедленно попадает в стан "врагов". У него уже нет права на субъективное мнение - каждое его слово будет оценено и взвешено с пристрастием. Парадоксально, но то, что сошло бы представителям светских СМИ - осторожное сомнение, легкая ирония, чуть отстраненный взгляд, - тут воспринимается как вражеская вылазка, злая насмешка, прямое нападение. "Тон статьи совершенно недопустимый. Так мы и знали - нельзя связываться с журналистами..."
Ситуация странная: читатели - в том числе и верующие - привыкли (приучены светскими СМИ) к определенному уровню честности, жесткой подачи информации. У них выработана - как реакция на советскую показуху - аллергия на отчеты о достижениях и успехах. Но люди, в частном разговоре допускающие любые, самые нелицеприятные отзывы, в том числе и о церковных делах, зачастую становятся строгими цензорами, чуть только речь заходит о публикации в прессе.
Что это: двойной стандарт? А может быть, задача церковных СМИ принципиально иная, чем у светских? Но в таком случае, в чем правда этого нашего "православного подхода" к тому, что должно становиться достоянием общественного мнения, а что нет? Неужели это только цеховое, корпоративное стремление не выносить сор из избы? Внутренняя этика закрытой корпорации... А ведь именно этим объясняют все нецерковные "эксперты", с высокомерием "подлинно свободных людей" глядящие на Церковь как на некую "организацию" с жесткими и малопонятными "нормальным людям" правилами.
Отвлечемся и вспомним, что говорит апостол: "Любовь... не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит" (1 Кор, 13, 5-7).
Что это значит для православной прессы? Как совместить любовь и трезвость? Что надо делать, чтобы защита интересов Церкви не оборачивалась умолчаниями и потерей доверия читателя? Уместно ли в церковных СМИ "говорить обо всем"? Как сделать, чтобы стремление говорить правду не превращалось в страсть "увидеть недостатки любой ценой"? Как перейти ко взрослому, трезвому, свободному разговору об опыте церковного практического делания, в том числе - неизбежно - и об его ошибках? Может, для этого просто не наступило еще время? И какие требования церковный журналист должен тогда предъявить к себе?
Как видите, вопросов много. А ответа у нас пока нет. Поэтому нам было бы интересно мнение коллег.
Сергей ЧАПНИН,
ответственный редактор газеты "Церковный вестник":
- Мы видим, что за десять лет церковного возрождения сделано очень много, но, с другой стороны, и не сделано еще тоже очень много. Не думаю, что это может скрыться от внимательного взгляда. Да, в жизни нашей Церкви есть и тревожные тенденции. О них говорят и епископы, и священники, и миряне. Нельзя оставаться безучастным. Другое дело, как о них говорить и кто готов тебя услышать?
Обсуждаемые здесь проблемы в значительной степени связаны с тем, что православные СМИ, официальные и неофициальные, все вместе взятые, пока еще не стали площадкой для дискуссий, где высказываются мнения, с разных сторон обсуждаются наши проблемы. Так сложилось, что православные СМИ воспринимаются как партийные издания, приписанные к тем или иным церковным группировкам. Я считаю, что это тяжелое наследие 90-х годов, чудовищным образом исказившее развитие церковных СМИ. Думаю, наша задача - вернуть развитие православной журналистики в естественное русло, уйти от гиперидеологизированности, и тогда обсуждение и негативных проблем, и позитивных, и взаимная критика (дружественная и предполагающая диалог) будут восприниматься совершенно иначе, чем сегодня.
Проблемы церковной жизни, о которых чаще всего приходится писать православным СМИ, можно разделить на три основные группы. Назовем их условно так: догматические, нравственные и хозяйственно-экономические. Практика "Церковного вестника" показывает, что мы можем и даже должны писать о догматических проблемах - искажениях православного вероучения. Вокруг нас слишком много людей, которые все еще не знают его основ. И, если быть честным, следует признать, что эти люди будут оставаться абсолютным большинством в Церкви в течение ближайших пяти, а может быть, и десяти лет. Поэтому мы обязаны обращать особое внимание на то, чтобы в исторических рассуждениях, в духовных советах, в богословской полемике не было грубых ошибок и заблуждений. Если мы будем молчать, то постепенно разные искажения могут стать для некоторых нормой.
Вот наш последний пример: мы написали жесткий критический отзыв о новой книге архимандрита Рафаила (Карелина) "Векторы духовности". Уважаемый автор написал, что в Богочеловеке "перемещение свойств с одной природы на другую является смешением природ". Но это прямо противоречит православной догматике, которая говорит о неслиянности и нераздельности двух природ в Богочеловеке Христе! Святители Иоанн Златоуст и Григорий Богослов, преподобные Ефрем Сирин и Иоанн Дамаскин опровергают утверждение о. Рафаила.
Другой тип проблем связан собственно с канонами, с устроением церковной жизни в широком смысле слова. Пока у нас нет ответа на вопрос: как писать о канонических нарушениях? Мне кажется, что средствами журналистики эти проблемы решить невозможно. Это компетенция церковного суда, куда и должны обращаться журналисты, добиваясь справедливости. Я очень надеюсь, что в ближайшее время реальные механизмы церковного судопроизводства будут созданы.
Третий блок проблем касается хозяйства и экономики. Вопросы, связанные с церковным имуществом, - это, пожалуй, самое трудное. Потому что в том, что касается ремонта, реставрации, использования зданий приходами - прежде всего в Москве - часто бывают нестроения. Не сомневаюсь, что многие старосты и даже настоятели не знают канонов и церковных правил. Нам в редакцию пишут и звонят, но возможности что-то изменить я не вижу. Это очень больной вопрос, и он остается в компетенции настоятеля храма и епископа. Если миряне в целом будут играть более заметную роль в приходской и епархиальной жизни, излишняя заметность журналистов будет сглажена. Церковь была лишена имущества, и процесс возвращения идет очень сложно. Писать об этом следует очень аккуратно.
Владимир ЛЕГОЙДА,
главный редактор миссионерского журнала "Фома":
- Я хотел бы посмотреть на затронутую проблему несколько с другой стороны. Допустим, существует некая негативная информация о Церкви. Если мы будем просто молчать о негативе, он не исчезнет, а если активно включимся в борьбу за "чистку рядов" и только на этом сконцентрируемся, то столкнемся с риском превратиться в очередную партию. Как же с этим быть? Мне кажется, здесь необходимо негатив по максимуму балансировать позитивом. Большинство негативных публикаций о Церкви, появляющихся в нецерковных СМИ, описывают либо то, чего на самом деле не существует, или то, что не является в Церкви главным. Поэтому балансом в православных изданиях, в изданиях, которые обращены к широкой аудитории, должно быть объяснение того, что в Церкви главное, а что - нет. В Церкви, которая существует на нашей грешной земле, всегда будут какие-то негативные явления. Но живет она не их противовесом - позитивными явлениями (хорошими батюшками и прихожанами, благотворительностью и т.д.), а Жертвой Христовой, освободившей человечество. И никакой "негатив" не способен эту Жертву обесценить. Еще блаженный Августин в свое время писал о том, что негативное поведение священников безусловно сказывается на авторитете Церкви, но не сказывается на ее Истине. Люди должны четко понимать - зачем они в Церковь приходят: за хорошим батюшкой или за спасением? Об этом нужно постоянно говорить, просто постоянно!
Второй момент: очень важно понять разницу между настоящим негативом и тем, что воспринимается обществом как негатив о Церкви. Вот свежий пример, правда, из области политической, но тем не менее. В последней думской предвыборной гонке проявилась партия "За Русь Святую". Понятно, что многие далекие от Церкви люди стали воспринимать выступления лидеров этой партии в политдебатах как позицию Русской Православной Церкви. (Хотя, на мой взгляд, эти выступления чаще всего смотрелись как кем-то проплаченная PR-кампания по дискредитации Церкви.) Я сам слышал, как люди, посмотревшие "это", говорили: "Ну зачем нам такое Православие? У них про экономику спрашивают, а они плакаты с десятью заповедями в студию принесли и твердят одно и то же: "Почитай отца и мать" и т.д." Негатив, конечно. Только вот к Церкви он не имеет отношения. Поэтому давайте разделим то, что действительно является негативом, и то, что воспринимается обществом как негатив. И этого второго будет гораздо больше. Но и с этим тоже нужно работать.
Теперь что касается соотношения между правдой и пользой. Принцип прост: врать нельзя никогда. Правда все равно всегда станет известна. Задача в том, чтобы, честно признав, что мы сделали что-то плохо, сделать акцент на том, что мы собираемся сделать, чтобы исправить положение. И здесь, конечно, тоже нельзя врать.
Владимир ГУРБОЛИКОВ, 
соредактор журнала "Фома":
- Поставленные здесь вопросы не являются специфически православными. Они связаны с особенностями прессы вообще, и прежде всего прессы корпоративной. Если ты представляешь интересы определенной организации, то ты не должен быть ей врагом, верно? С другой стороны, ведь есть же какие-то очевидные нестроения, какие-то проблемы. И если начинаешь писать об этих вещах, критика может быть воспринята как нападки в адрес всей структуры.
Особенно острым становится этот вопрос в отношении Церкви, поскольку слишком много есть людей, для которых столкновения хотя бы с одной негативной ситуацией достаточно, чтобы обвинить всю Церковь. С этой точки зрения невозможно игнорировать аргументы тех, кто боится, кто говорит: не надо тиражировать дурные примеры и негатив. И в этой ситуации, мне кажется, вполне естественным оказывается, что по отношению к церковной реальности роль критика выполняет именно светская пресса. Иногда можно увидеть критическую публикацию в светской прессе, автор которой не начинает при этом хаять всю Церковь. Такому автору можно даже быть очень благодарными. Ведь кто-то должен об этом писать.
Есть и еще одна проблема. Конечно же, безучастно взирать на что-то нехристианское в жизни христианской церкви очень трудно. Кроме того, как честные люди, мы не можем ориентироваться на дурную корпоративную солидарность. Но мы-то ведь - христиане, и должны уметь еще и прощать, не судить так безжалостно и поспешно, как это принято в мирском обществе. В этом противоречие нашей ситуации. Как из него выходить? В первую очередь нужно исходить из того, что нам важна не сама по себе критика, не разоблачительство, а поиск выхода из неправильной ситуации. Надо оставить прокурорский тон, надо говорить "мы", "у нас"... Писать спокойно, без истерики. Стараться не обидеть, а чем-то помочь, подсказать, иногда можно не называть имен и места действия. Включать даже в материалы о положительном опыте анализ того, что не удалось, "работу над ошибками" - и тут необходимо понять, а готовы ли герои подобного очерка или интервью к критическому подходу? Не обидим ли мы их фактически на пустом месте? Иногда лучше даже отказаться от публикации, если нет у людей понимания в этом вопросе.
Каким должен быть способ подачи информации? Мне кажется, что мы должны либо давать разные точки зрения, либо идти "царским путем". Что это означает на практике? Вот, например, наш журнал "Фома" - журнал для нецерковных людей. Мы знаем, что в Церкви на некоторые проблемы - взять хотя бы ИНН - существуют крайние точки зрения, но есть и генеральная, опирающаяся на суждения видных современных духовников, ученых, церковных иерархов линия. И в журнале мы представить должны, конечно же, именно эту линию. Или вот, например, вопрос об эволюции. Среди ученых и священников есть две партии: представители одной говорят, что Книгу Бытия не следует воспринимать буквально, а другой - что как раз буквальное прочтение - единственно верное. Мы либо вообще не будем писать об этой теме, либо поместим обе точки зрения, поскольку соборного церковного решения по этому поводу нет. Но тут есть опасность запудрить читателю мозги: такова уж особенность русского читателя, что он расценивает любое печатное слово как истину в последней инстанции. Мы в отношении таких вопросов всегда были очень бдительны и старались не писать о вещах, которые вызывают острые разногласия.
Бывает, правда, и так: пишешь о каких-то хороших людях, делающих хорошее дело, а они вдруг оказываются недовольными тем, что ты написал, пытаются тебе диктовать, что и как ты должен писать о них. Они не уважают журналиста и журналистику, чувствуют себя полными хозяевами ситуации. В связи с этим, мне кажется, нам нужно приучать людей, рассказывая о тех, кто понимает миссию церковного журналиста и уважает ее. То есть нужно людей воспитывать на примере: "Вот, посмотрите, мы об этих людях написали. Рассказали, что у них получилось, что нет, они сами были рады все проанализировать. И разве получилось плохо? И об этих написали, и о тех. А вот о вас мы не написали".
А вообще, сейчас самое главное - сплотить вокруг православных журналов позитивные силы, собрать людей. Чтобы мы чувствовали поддержку, добрую волю и добивались взаимопонимания. Конечно, в какой-то момент нам придется стать жестче, но, в любом случае, мы должны быть прежде всего милосердными ко всем, о ком мы пишем. И это нас должно ограничивать в критике. В этом наше основное отличие от светской прессы: не все, что может использовать она, можем использовать мы. Издание наше - не пушка, не пулемет. Хотя выстрелить иногда даже очень хочется...
Владислав ПЕТРУШКО, 
ведущий редактор интернет-сайта "Седмица.Ru" (ЦНЦ "Православная энциклопедия"):
- Многое из того, что было сказано, созвучно моим мыслям. Но возможен и несколько иной угол зрения. Может быть, нам необходимо более четко определить статус церковных СМИ. Ведь, с одной стороны, есть официальные СМИ - тот же "Церковный вестник", наш интернет-сайт "Седмица.Ru" или еще какие-то церковные СМИ, которые в принципе не могут себе позволить никакого шага вправо или влево, потому что публикуемые такими изданиями материалы воспринимаются как выражение позиции Священноначалия. В таких изданиях любое неверное слово или неверное движение способно породить лавину. Но с другой стороны, есть и такие СМИ, которые имеют гораздо большую степень свободы: какие-то органы церковной общественности, духовных школ и проч. Возможно, статус того или иного СМИ следует просто указывать в подзаголовке для адекватного восприятия информации - как действительно приглашающей к дискуссии или передающей какие-то суждения.
Мне кажется, что нужны какие-то качественные сдвиги в православной журналистике в самом большом масштабе. Думается, церковные СМИ должны сильно изменить характер освещения событий. Потому что сегодня многие спорные ситуации, которые светскими СМИ активно обсуждаются, а церковными изданиями замалчиваются, способны породить серьезное недоверие к Церкви в целом. А это чревато большими сложностями как в вопросах взаимоотношения Церкви с государством и обществом, так и в деле внутренней миссии.
Поэтому мне кажется, что стоит подумать над тем, чтобы выработать какую-то концепцию (или хотя бы рекомендации) в отношении СМИ и представить их на рассмотрение Священноначалия. Ведь церковные СМИ могут стать для епископата исключительно действенным средством в решении многих важных проблем. Если, конечно, взвешенно и грамотно их использовать, а также при условии взаимопонимания и доверия между Священноначалием и церковными СМИ, отсутствия диктата в отношении журналистов.
Сергей ЧАПНИН:
- В прошлом году на заседании секции "Православная журналистика" Рождественских чтений совершенно неожиданно пять епархий выступили с инициативой создания ассоциации православных журналистов. Это очень важный и добрый знак, потому что профессиональное сообщество должно быть консолидировано. И те этические принципы, о которых мы говорим, они, может быть, не должны быть положены на бумагу, как инструкция, но они должны быть обсуждены, проговорены, осмыслены профессиональным сообществом. Необходимо выработать, говоря светским языком, "правила игры". Мы все от этого только выиграем.
Юлия ДАНИЛОВА:
- Завершая нашу беседу, я хочу задать еще один волнующий нас вопрос. Представляется, что журналистика - это дело поневоле поверхностное: журналист обычно сам не является специалистом в том, о чем он пишет... Он приходит со стороны и выносит какие-то свои суждения о том, что делают и чем живут герои его публикации. Может быть, поэтому у него нет и особого права судить тех, кто настоящим делом занимается? Может ли журналист избежать такого "скольжения по поверхности"? Что вы думаете об этом?
Владимир ЛЕГОЙДА:
- Да, журналистика - вещь поверхностная. Ровно в таком же смысле, в каком и кино поверхностно - по сравнению, скажем, с классической литературой. И классическая литература поверхностна - по сравнению с философскими трактатами. И философские трактаты поверхностны - по сравнению с трудами отцов Церкви... Так что, повторюсь, не стоит путать естественную ограниченность журналистики "законами жанра" с профессиональной некомпетентностью отдельных собратьев по перу.
Сергей ЧАПНИН:
- Этот вопрос нужно рассматривать в свете того пути, который прошла православная журналистика за десять лет. Поверхностность, о которой мы говорим, связана с тем, что за прошедший период абсолютной доминантой в журналистике была информационность. Ушел из жизни - или практически ушел, вот сейчас только чуть-чуть возвращается - такой жанр журналистики, как очерк. Очень сложный, на мой взгляд, очень христианский жанр, который говорит о человеке, через который реально возможно передать духовный опыт, духовную реальность - описательно или аналитически. Этот инструментарий в журналистике существует, просто в силу нашей текучки, в силу глубокого многолетнего непрофессионализма православных журналистов от нас эта сфера отчасти сокрыта, мы только-только раскрываем ее для себя.
Владимир ГУРБОЛИКОВ:
- Да, журналистика - профессия "поверхностная". В принципе ничего изначально дурного в этом нет, таково уж необходимое разделение труда. В обществе обязательно есть "кроты", узкие специалисты, прекрасные, профессиональные. Кто-то изучает мирный атом, кто-то занимается всерьез военным делом, кто-то очень серьезно писательствует. Каждый из них на своем участке копает все глубже - и в конце концов уже перестает видеть "соседей", недополучает информации о происходящем вокруг. И потому рядом есть "дилетанты", которые бегают по "поверхности" и налаживают горизонтальные связи. Они схватывают информацию: а что же накопал этот ученый, что навоевал военный, что написал писатель - и тиражирует ее, причем таким образом, чтобы понятно было всем и каждому. Это непросто. Вот я, например, занимаюсь миссионерской журналистикой. Для того чтобы писать о церкви для людей, для которых церковный мир пока чужой, я постоянно вынужден ставить себя на место неверующего, вспоминать, почему я сам когда-то не был православным, почему у меня самого когда-то было плохое отношение к Православию. Это болезненный процесс, это трудно - возвращаться к себе-неверующему.
Кроме того, журналист должен оперировать языком общедоступных и ярких образов. Он не может говорить о физике языком физиков. Он должен искать способы передачи, адекватные аудитории. Вообще, лично мне, по моему устройству, всегда интереснее книга, нежели журнал или газета, я книжный человек. Между тем я профессионально занимаюсь именно журналом и газетой, и я прекрасно понимаю, что без журналистики люди могут и не узнать о самом существовании той же книги! И вот тут оказывается, что понятие "дилентантства" в отношении миссии журналиста - очень и очень условно. Журналистика - профессионально "поверхностная" сфера, но хороший журналист просто не может быть поверхностным человеком! Для того чтобы ясно и ярко сообщить людям нечто важное и серьезное, необходима личностная глубина, высокий уровень культуры, образованность. И мы должны стремиться сделать журналистов именно такими. А пока - какие журналисты, такое и отношение к ним в обществе.
Сейчас, когда церковная жизнь только-только восстанавливается, чрезвычайно важны конкретные примеры, конкретный опыт: как организовать семейный праздник для детей, как вести себя в пост или как учредить православное образовательное учреждение... Поэтому сейчас просто необходима в православной журналистике документальность и репортажность - максимально объективная, рельефно подающая читателю происходящее. А то сейчас очень много, так сказать, репортажной публицистики. Например, журналист пишет: "Я вошел (или я вошла), а там - ах, какая прелесть! Какое чудо!" Читаешь и понимаешь, что по сути ничего не сказано, никаких фактов нет! Конечно, это еще и вопрос профессионального мастерства нынешнего поколения православных журналистов. Надо скорее от этой паточной "традиции" уходить.
Прот. Димитрий СМИРНОВ,
настоятель храма Благовещения в Петровском парке
- Должна ли церковная пресса отличаться от светской и чем?
- Разумеется, ведь у церковной прессы прежде всего другие задачи. Она не стремится сообщить "жареные" факты, чтобы привлечь к себе внимание. Это потому, что в церковной прессе нет конкуренции. Ну кто будет выпускать две газеты в епархии? Какой в этом смысл? Вот у нас в храме есть свое СМИ: 50-полосный журнал-календарь. Там есть все, что необходимо нашим прихожанам: расписание богослужений, сообщение о венчаниях, крестинах, отпеваниях, совершенных на приходе. Жития новопрославленных святых. Перепечатываем какие-то новости церковной жизни из интернета. Мы помещаем также литературные труды наших прихожан, отчеты о паломнических поездках, фотографии. Все очень спокойно, в повествовательной форме, ничего "соленого", интригующего.
И если даже в Церкви случается что-то неприятное, православные журналисты, решая, сообщать об этом или нет, должны исходить из соображений церковной пользы. О некоторых событиях лучше вообще не знать. Особенно о грехах отдельных людей. Зачем об этом во всеуслышание сообщать? Это личная трагедия человека.
- Как бы вы отнеслись к критике в СМИ одного из ваших начинаний?
- Я бы постарался отнестись спокойно. Мы очень далеки от идеала. Я свои недостатки знаю и понимаю, что критика может иметь место. С другой стороны, реально оценить эти недостатки можно только изнутри. Поэтому я каждого журналиста, который к нам приходит, прошу присылать материал прежде публикации нам на согласование.
- Но не получается ли, что в результате читатель получает статью не журналиста N, а отца Димитрия Смирнова?
- Ничего подобного! Лично я так редактирую, что ни один автор еще никогда не обнаружил следов правки. Моя правка никогда не уничтожает сам текст, это скорее коррекция. А вообще я уверен, что все журналисты, особенно православные, прежде чем публиковать материал, должны удостоверится, что их публикация никого не опечалит, не опорочит. Мы христиане, мы должны друг друга жалеть. Все надо делать с любовью.
Вот вы спрашиваете, что важнее - оказать любовь или сказать правду... Понимаете, "правда" - она в переложении, в пересказе почти недостижима. Вот говорят: "историческая правда". Но вы понимаете, что это просто ахинея? Есть определенный исторический миф, который складывается о любом объекте. Есть мифы распространенные, есть частные. Никогда нельзя знать, насколько это было буквально так, как описано. Предположим, пишут: такой-то сказал то-то. А в каком контексте? С какой интонацией? При описании всегда есть доля погрешности. Любовь и доброжелательность предохраняют даже от невольной клеветы.
Прот. Владимир ВИГИЛЯНСКИЙ,
преподаватель факультета журналистики РПУ им. св. апостола Иоанна Богослова
- За что можно покритиковать современную православную прессу?
- Главный недостаток печатных церковных СМИ - в отсутствии в них собственной информации. Если даже она есть, то это перепечатки из чужих новостных лент, в основном светских. Будущие историки, которые будут изучать нынешнюю жизнь Церкви по епархиальным изданиям, ничего о ней не узнают. Человек, который, например, захочет узнать, какие события происходили на рубеже XX и XXI веков в московских семинарии и академии и чем жили московские духовные школы в эти годы по журналу "Встреча", извлечет из журнального комплекта очень мало. Некоторые епархиальные газеты до сих пор перепечатывают главы из книг свт. Феофана Затворника или проповеди митр. Антония (Блума). Мы часто сетуем на то, что нынешние враги Церкви хотят создать из Православия своеобразное гетто, построив непроходимую стену между Церковью и обществом. При этом не замечаем того, что сегодняшняя церковная печать - это как раз и есть печать православного гетто. Наличие собственной информации разрушает эту стену. Надо сделать так, чтобы светские газеты перепечатывали церковные новости из церковных изданий, а не наоборот. Но делать новости - это очень трудная вещь. Такая работа требует высокого профессионализма. И денег. У светской периодики много профессиональных достижений: макетирование, принципы подачи материалов, жанровое богатство и, конечно, оперативность информации. Эти достижения, безусловно, нужно заимствовать церковной печати.
- Должна ли существовать некая грань любопытства, переступать которую православные журналисты не могут ни при каких обстоятельствах?
- Писать можно о любом явлении жизни - о сексе, футболе, балете, Ходорковском, выборах президента, "еврейском вопросе", Чечне, сектантстве, "дедовщине" в армии и многом-многом другом. Но важно знать - как. В этом вопросе нужно брать пример у Святейшего Патриарха Алексия, который на Епархиальных собраниях очень жестко критикует нашу церковную жизнь. На одном из собраний Патриарх заявил, что у нас нет и не было запретных тем в обсуждении церковных проблем, в том числе конфликтных, однако мерилом должно быть понятие церковной пользы: "Мы осознаем, что состояние нашей Церкви далеко не идеальное. Мы не закрываем на это глаза и видим наши слабости, недостатки и пороки. Мы говорим об этом для того, чтобы изжить недостатки, чтобы они не бросали тень на Церковь" (Епархиальное собрание Москвы, 12 декабря 1996 года). В православной журналистике все должно быть целомудренно.
Игумен Димитрий (Байбаков),
руководитель Информационно-издательского отдела Екатеринбургской епархии:
- Чему православная пресса могла бы поучиться у светской?
- Если церковные СМИ хотят дойти до читателя, они должны равняться на светские издания по оперативности, яркости, иллюстративности материала. И по использованию современных способов подачи информации. Я говорю о броских, нетривиальных заголовках и ярких иллюстрациях. Ведь, к сожалению, сейчас люди лучше воспринимают визуальную информацию, чем печатное слово. Так что мы должны стремиться к большому количеству иллюстраций, сопровождаемых содержательными подписями. А то у нас сейчас в большинстве церковных изданий появляются такие огромные "портянки" текстов на четыре полосы подряд. Серый текст, мелкий шрифт без всяких разбивок. Но мы должны понимать: время самиздата и машинописей в десятой копии - прошло. Сейчас людей уже не заинтересуешь такими листочками. Тем более если речь идет не только о воцерковленной аудитории.
- А с точки зрения содержания, есть ли такие темы, которые не должны затрагиваться церковными изданиями?
- Вопрос сложный, и по этому поводу, видимо, есть разные мнения. Лично я считаю так: надо больше писать о позитивном. Те проблемы, которые, безусловно, есть в церковной среде, конечно же, нужно решать, но не на страницах газет и журналов. Эти вопросы решаются на исповеди, в личной беседе, на приходском или епархиальном собрании. Это должен быть живой диалог, живое общение. Почему? Да потому, что, как мне кажется, обсуждение на страницах газет просто неэффективно для преодоления проблем. Это непродуктивно! Вот поделиться каким-то положительным опытом, предположим какого-то прихода или епархии, - это конструктивно. Человек прочитал и думает: а почему бы мне у себя на приходе не сделать так же? А если мы в газете будем клеймить какого-нибудь батюшку за то, что он любит выпить - то что будет? Ну будем мы его клеймить год подряд, а он от этого не изменится. Да с этим батюшкой надо разбираться через его матушку, через его собратьев, через правящего архиерея, в конце концов! Но не через прессу. Другое дело какие-то вопросы богословские или церковно-общественные. Вот тут дискуссии в православных СМИ уместны. Будь то творчество Жанны Бичевской или вопрос о канонизации Ивана Грозного или Распутина. Это, наверное, есть смысл обсуждать. Но тоже в спокойном и конструктивном русле, а не с одним лишь желанием "заклеймить позором" всех, у кого другие взгляды. Ведь чем больше у людей будет информации, разносторонней информации, тем лучше они смогут разобраться, что правильно, а что нет.
Версия для печати
