Рискованно? Очень!
Ковалевские экстремалы переживут любые испытания, но могут не пережить испытаний законом

Они открыты, общительны, раскрепощены. Рукопожатие у многих мальчишек совсем не детское, а на тренировке по скалолазанию они поражают гибкостью, цепкостью и выносливостью. Первое восхождение на Эльбрус десятилетние детдомовцы вместе со своим директором совершили в 2001 году. Десять лет спустя бороться за выживание церковному детскому дому приходится уже не в горах.

Зачем им Эльбрус

За это восхождение директор Ковалевского детского дома, настоятель Преображенского храма города Нерехты Костромской области протоиерей Андрей Воронин был занесен в Книгу рекордов Гиннесса — никогда еще на Эльбрус не поднимались такие юные альпинисты. Лучшие альпинисты мира — Алексей Болотов, Валерий Бабанов — выразили ему свое восхищение. Но не ради славы и рекордов вел батюшка детей в горы. Он убежден, что экстремальные походы необходимы для их воспитания: «Десять дней такого похода заменяют мне как минимум десять месяцев напряженной педагогической практики. И то я не уверен, что в тепличных условиях добился бы нужного результата. А в экспедиции добиваюсь именно той цели, которую ставлю заранее. Дети начинают доверять мне. Ведь современные детдомовцы изначально взрослым не доверяют, потому что родители и близкие родственники их предали. Попадая в детский дом, многие из них могут выражать привязанность к кому-то из взрослых, но не нужно строить иллюзий: это небескорыстно. Эти дети прагматичны, жизнь они понимают как выживание и сотрудников детдома хотят использовать для своих меркантильных целей. А без доверия ребенка к педагогу воспитание невозможно. В экстремальном походе, когда мы висим с ними на одной веревке, вместе мокнем по пояс в снегу, такое доверие возникает. Рискованно? Очень, но в данном случае риск себя оправдывает. Дети узнают свой запас прочности, начинают реально оценивать ситуацию и иначе взаимодействовать в коллективе, старшие помогают младшим. Такое в детском доме не смоделируешь, там сплошное потребление. Конечно, они дома участвуют в приготовлении еды, уборке. Но все прекрасно понимают, что, если они откажутся, за них сделает кто-то другой. В походе никто за них ничего не сделает. Там идет реальное выживание».

Отец Андрей не играет в азартные игры со смертью (чем грешат некоторые экстремалы). Он, имеющий опыт более сложных походов, никогда не помещает своих воспитанников в критические условия. Но детям многие походные ситуации кажутся именно критическими, на грани выживания.

Куда подевались здоровые дети?

После восхождения в 2001 году отец Андрей Воронин еще три раза водил своих воспитанников на Эльбрус. Последний раз — в 2008-м. Сегодня на такие дальние поездки нет денег, но даже если бы были, нынешних воспитанников батюшка в горы не поведет. Он заметил, что после 2005 года резко ухудшилось здоровье детей, поступающих в детдом. Из нынешних воспитанников невозможно организовать группу для проведения такого экстремального похода.

Отец Андрей часто встречается с директорами других детдомов, и все замечают резкое ухудшение здоровья своих новичков именно за последние пять-шесть лет. Родители большинства предыдущих воспитанников выросли еще в советское время, в более или менее благополучных семьях. Многих из тех воспитанников рожали здоровые женщины, которые опустились потом, в девяностые годы, не выдержав социальных потрясений. Сегодня в детские дома в основном поступают дети, матери которых сами выросли в асоциальных семьях в те самые девяностые. Естественно, такие мамаши продолжали пить-курить-колоться и во время беременности. «Ни у одного из наших детей физическое развитие не соответствует возрасту, и почти у всех задержка психического развития», — говорит врач детского дома Галина Соколова, в недавнем прошлом главный педиатр Нерехты.

Роспотребнадзор против настоящих мужчин

Отец Андрей считает, что ослабленных детей тем более необходимо водить в походы. Восхождение на Эльбрус они не потянут, но подобрать маршрут с элементами экстрима по их физическим возможностям можно. Вот только с каждым годом организовать и провести такой поход становится все труднее. Главное препятствие — законы.

26 апреля 2010 года главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко утвердил разработанные Роспотребнадзором «Санитарно-эпидемиологические требования к устройству, содержанию и организации режима работы детских туристических лагерей палаточного типа в период летних каникул». «Теперь мы можем проводить походы только с разрешения Департамента социальной защиты Костромской области, — объясняет отец Андрей. — Я должен послать туда запрос с подробным описанием маршрута, климатических условий, утилизации отходов, детского меню во время похода. Одновременно такой же запрос делается в Роспотребнадзор. Как будто чиновники имеют представление о калорийности тех или иных продуктов, физических затратах при прохождении маршрута. Это распоряжение — формальная отписка с целью снять с себя любую ответственность в случае каких-то происшествий в походах. Палаточный лагерь можно проводить только при плюс 15 и выше. То есть отпадают все весенние и осенние походы, не говоря уже о зимних. В группе должны быть профессиональный повар и профессиональный медик. Все это связывает нам руки. А без разрешения Роспотребнадзора мне не даст разрешение Департамент соцзащиты, соответственно, не продадут железнодорожные билеты на группу. Если даже мне удастся купить билеты, при любой проверке (а детские группы в поездах проверяют тщательно) нас высадят из поезда, а я буду привлечен как минимум к административной ответственности. Сейчас мы ломаем голову, как дальше жить, потому что в потребительском обществе с таким количеством запрещающих инструкций (а альтернативы запрету у наших чиновников нет) невозможно заниматься полноценным воспитанием мальчишек, растить из них мужчин».

Нормальные педагоги всегда идут в обход

Прошлым летом отец Андрей ходил с воспитанниками в байдарочный поход. Поставил Департамент соцзащиты в известность, что они едут на Костромской залив, но без уточнения деталей. Опытный турист, он прекрасно знает, какие меры безопасности необходимы в походе. Распоряжение Роспотребнадзора возмущает отца Андрея не потому, что он против правил, а потому, что правила эти, по его мнению, взяты с потолка, придуманы людьми, не понимающими специфики походов. Меры безопасности должны определять профессионалы, а не чиновники. «Я все равно буду проводить походы, учитывая физические возможности детей. Пусть не такие сложные, как на Эльбрус, но походы выживания. Иначе можно просто закрывать детский дом, — категоричен священник. — Этим детям необходимо создавать ситуации, в которых они смогут выйти за рамки своих стереотипов. Нужно научить их видеть красоту природы и удивляться ей: восходу солнца, закату, росе, насекомым, туману, всплескам на воде. Научить, чтобы развить их эмоциональный мир — они все эмоционально заторможены».

Обходить инструкции приходится не только в походах. Начиная с Макаренко, в основе социальной реабилитации трудных подростков была трудотерапия. Нынешние законы это запрещают. В результате воспитанники покидают детдома, не имея элементарных бытовых навыков. Например, не знают, как вскипятить воду. В Ковалевском детском доме мальчишек к труду приучают. Но даже такая мелочь, как мытье посуды и уборка, противоречит правилам Роспотребнадзора. Что уж говорить о работе детей на ферме, принадлежащей детскому дому! На ферме есть доярка, скотник, ветеринар, механизатор, но им активно помогают воспитанники. Многие ребята умеют и корову подоить, и уколы животным сделать, и покормить скотину, и принять отел у коровы или опорос у свиньи. И за уборку в коровнике и свинарнике отвечают сами мальчишки. Убираются по графику, каждый день после обеда на ферму отправляется три-четыре человека. Любо-дорого было смотреть, как орудует вилами 13-летний Артем. Правда, отец Андрей в ответ на мое восхищение сказал, что это он при мне так старался. Но в любом случае подростки на ферме приобретают элементарные трудовые навыки.

Казалось бы, своя ферма, какое счастье! У детей есть уникальная в наше время возможность пить натуральное молоко и есть свежее мясо. Но это тоже противоречит инструкциям Роспотребнадзора! По санитарным нормам дети должны пить молоко из пакетов, то есть пастеризованное. Они его, естественно, не пьют, но пакет молока в холодильнике всегда стоит — на случай проверки. Мясо с фермы воспитанники едят тоже нелегально, поскольку свинину, даже покупную, детям есть запрещено, а свою говядину — можно только при наличии сертифицированной бойни. На ферме есть ветеринар, качество мяса проверяется специалистами. Но своей бойни нет, так что формально отец Андрей не имеет права кормить своих воспитанников этим мясом.

Картошку, капусту, свеклу, лук воспитанники тоже выращивают сами. Ферма помогает убить двух зайцев: приучить детей к труду и кормить их экологически чистыми продуктами. И все это незаконно.

Кто выживет в современной школе, тот и в жизни не пропадет

Ковалевские воспитанники учатся в общеобразовательной школе в Нерехте. Отец Андрей категорически против того, чтобы создавать закрытую школу на территории детского дома: «После такого инкубатора выход в мир станет для детей сильнейшим шоком, который не все выдержат. Понятно, что современная школа — антипедагог. Мы должны набраться терпения и методично вырабатывать у них иммунитет ко всему негативному, развивать вкус, комментировать те или иные школьные ситуации. Дети должны уметь разруливать конфликты сами. Им плавать в этом мире. Пусть учатся».

В школу и из школы детей возит детдомовский автобус. Старшеклассникам, у которых много дополнительных занятий, разрешают задержаться и вернуться в детский дом самостоятельно. Ходят ковалевцы и в гости к одноклассникам. Надо только заранее договориться с воспитателем, а если это совпадает с дежурством на ферме, поменяться с кем-то из товарищей. Зимой старших отпускают на городской каток, хотя в детском доме заливают и свой. Но на городском веселее — музыка, много народу.

Детей не изолируют от мира. А самое главное — их здесь любят. Неудивительно, что многие называют воспитательниц мамами. Живут семьями по восемь человек в двухэтажных квартирах. За каждой семьей закреплены три-четыре воспитательницы, которые меняются через сутки. Завтрак и ужин готовят в семьях, дети помогают воспитательницам. Раньше обедали тоже в семье, но, поскольку по требованиям Роспотребнадзора еда должна готовиться в централизованном пищеблоке, такой пищеблок с помощью благотворителей построили. Теперь обед в семьях готовят только по субботам-воскресеньям, когда у поваров выходные, в остальные дни воспитательницы берут готовый обед в столовой и приносят домой.

Удушение налогами

Сегодня в Ковалевском детском доме живет 24 мальчика от 6 до 17 лет. Несколько лет назад их было больше 50. На благотворительные средства построены и почти готовы к эксплуатации три новых корпуса, в которых можно поселить еще шесть семей по семеро детей в каждой. Всего в детском доме можно разместить 80 детей. Это потребует увеличения штата воспитателей. Благотворители готовы выделить средства на зарплату, но при нынешнем налоговом законодательстве отец Андрей не собирается увеличивать число детей и педагогов.

Детский дом платит налоги не только на имущество и на землю (140 тыс. рублей в год за 2,5 гектара земли), но даже с благотворительной помощи, за счет которой существует. «Мне стыдно смотреть людям в глаза, — возмущается директор детского дома. — Они жертвуют нам, на наши проекты, а немалая часть их денег перетекает в государственную казну. В прошлом году потребовали тридцать процентов! Правда, сами налоговики подсказали, что с пожертвования налог не берется. То есть благотворительная помощь и пожертвование в понимании наших бюрократов разные вещи. А в словаре Даля это синонимы».

Государственные социальные учреждения тоже платят налоги, но, поскольку их собственник — само государство, оно закладывает налоговую сумму в общий годовой бюджет каждого учреждения. То есть эти деньги поступают из государственной казны в детский дом или интернат, а потом возвращаются. Почему должен пополнять государственную казну детский дом, которому государство почти не помогает, понять трудно. Ковалевский детский дом государство финансирует по компенсационному принципу: сначала руководство детского дома присылает в финансовую службу подробный отчет о затратах, и только потом часть этих затрат (на питание, зарплату сотрудникам) государство компенсирует. И то не полностью. Впрочем, государство не спешит выполнять и эти скромные обязательства. Оно уже должно детдому два миллиона рублей, но в финансовом управлении отвечают коротко: нет денег.

Отец Андрей настроен пессимистически: «Всевозможные отчеты и так отнимают у меня много времени в ущерб детям. Станет больше детей — в несколько раз увеличится бюрократическая нагрузка. Я бы, может быть, все бросил и вообще закрыл детдом. Но это было бы предательством по отношению к детям и благотворителям. Поэтому буду работать в надежде, что у кого-то хватит ума и воли изменить систему. Только у меня нет уверенности, что государство в этом заинтересовано».

Леонид ВИНОГРАДОВ
фото Ирины СЕЧИНОЙ

Версия для печати

Тэги: Дети  Благотворительность и милосердие